Артем Углов - Предел прочности. Книга вторая

Наверное, я должен был что-то сделать: крикнуть или броситься на выручку. Вместо этого рука потянулась к подмышке, а пальцы вновь нащупали пустоту.

Тварь наклонилась, пасть нависла над девушкой – мгновение, и челюсть сомкнулась на шее. Стою и смотрю, как тело Элеонор дергается в предсмертных судорогах. Жду фонтанов крови, но существо и не думает отпускать жертву. Оно издает странные звуки, словно втягивает в себя жидкость. Темные губы буквально облепили шею несчастной девушки. Да оно пьет ее, если принять во внимание, что сосудом является тело, а жадно впитываемым напитком кровь.

Прямо на глазах пузо Твари раздувается, увеличивается в размерах, а само оно начинает утробно порыкивать и причмокивать. Бежать…

Щелкаю дверным замком, вылетаю в коридор. Нагибаюсь и подбираю на ходу утерянную ранее кочергу. Лестница жалобно скрипит под ногами: преодолеваю ее прыжками, каждую секунду рискуя упасть и свернуть шею.

Зачем-то подбегаю к камину и тупо смотрю на сухие поленья. Правильно, Петр, самое время развести небольшой костерок и согреться. Дергаюсь в сторону выхода, но тут же останавливаюсь, памятуя о бродящих тенях в тумане. Выходит, что бежать-то и некуда, я в западне.

За спиной слышен скрип ступенек – вот и Тварь явилась. Откусила девушке голову, высосала досуха, теперь пожаловала на продолжение банкета. Само существо заметно изменилось. Нет, туловище осталось прежним, одетым в строгий костюм-двойку детектива из иномирья. Преобразилась голова, утратив прежние звероподобные черты, и обретя взамен человеческое лицо: красивое, породистое, с волною светлых волос.

Блондинчик шел прямо ко мне, легко и непринужденно. Не дергаясь, не извиваясь, как положено было марионетке с запутавшимися нитями. Ступал ровно, смотрел прямо и улыбался, гнида…

Поудобнее перехватываю кочергу для замаха. В голове пронеслась строчка подзабытого интернационала: «это есть наш последний и решительный бой». Оно может и последний, только жизни свою я продам подороже.

Тварь приближается, с каждым шагом все ближе и ближе. Кажется, ее и вовсе не заботит отведенный для удара прут.

- Иди ко мне, красивый, - беззвучно шепчу одними губами и бью прямиком в голову. Получи, тварь! Крюк легко входит в голову, словно внутри находятся не кости черепа, а податливая глина. Блондинчик мигом обмяк и завалился на пол, весом тела выдернув из липких ладоней кочергу.

И это все? Смотрю на распростертое тело и не верю в происходящее. Неужели неведомую тварь из глубинных складок времени столь просто убить? Обыкновенной кочергой?

Пинаю с размаха в бок – ноль внимания. Поднимаю кочергу и пытаюсь выдернуть из головы – бесполезно: крюк плотно застрял в ране. Прикладываю усилие и дергаю сильнее - башка блондинчика безвольно мотается, но кочергу не выпускает. Да что б тебя, скотина из запределья!

Только сейчас замечаю, что нет крови, не единой капельки. При таком-то ранении целая лужа должна набежать. Веду прутом в сторону, чтобы лучше видеть лицо существа: совершенно спокойное, ничего не выражающее. Мужчина устал и прилег поспать, не иначе.

Извини, тварюга, но орудие свое тебе не оставлю. Кто знает, какая хрень может скрываться в этом доме, а вторую такую кочергу могу и не найти. Ногой наступаю на голову лежащего, перехватываю рукоять поудобнее и … тварь резко открывает глаза. Это было столь неожиданно, что я шарахаюсь назад, спотыкаюсь. Заваливаюсь на спину, не в силах сохранить равновесие. Перед глазами мелькают потрескавшиеся стены, потемневший от времени потолок, деревянные балки.

А потом приходит дым, много едкого дыма, выбивающего слезы из глаз. Я снова сижу на стуле в знакомой комнате, напротив меня Элеонор, целая и живая с головой на шее. Только глаза ее прикрыты – девушка прибывает в отключке. Между нами на столике стоит чаша с тлеющими растениями. Хватаю кружку с остывшим чаем и обильно заливаю источник вонючего дыма. Встаю на ватные ноги и двигаюсь прямиком к окну - открываю створку нараспашку.

О да, с наслаждением втягиваю морозную свежесть. За окном привычный пейзаж: занесенная снегом земля, очищенные дорожки парка и музыка, забивающая гул голосов. Вселенная, до чего же рад слышать эти звуки!

- Элеонор! – кричу я девушке, но та не отзывается. Не мудрено, даже я отрубился от такого обилия дыма. Чудом очнулся, а мог бы задохнуться и нашли бы остывшее тело под утро. Два тела…

Возвращаюсь к столику и присаживаюсь перед девушкой на корточки. Лицо ее выглядит спокойным и умиротворенным, без тени тревоги. Что снится тебе Элеонор? Надеюсь, не тот набор ужасов, что посетил мое воспаленное сознание.

- Давай, просыпайся.

Девушка не реагирует на голос. Возникает стойкое ощущение дежавю, как в том кошмарном сне, где отвешивал звонкую пощечину. Может хоть в реальности обойдется без рукоприкладства?

Тормошу девушку за плечо, пальцами пытаюсь нащупать пульс на запястье. Хреновый из меня медик: что во сне не смог распознать биение сердца, что наяву. Прикладываю пальцы к шее и здесь ничего. Как там было на практических занятиях: указательный и средний на щитовидный хрящ и двигать в сторону до углубления на шее? Делаю по науке и снова ничего. То ли сердце едва колотится, то ли…

Не выдерживаю, начинаю трясти Элеонор, что есть мочи. Тело девушки заваливается на бок, едва успеваю его подхватить и вернуть в сидячее положении. Кажется, или узкие ладошки слишком холодные?

Начинаю паниковать. Отвешиваю одну пощечину за другой: ну же, просыпайся! Голова Элеонор запрокидывается назад, а тело снова норовит сползти на пол. Так не пойдет, срочно нужна квалифицированная помощь. Вспоминаю о двух полупьяных медичках в компании Вейзера.

Открываю дверь в коридор… и началась череда слайдов. Вот я пробиваюсь через веселящуюся толпу, толкаю в спину паренька в цветастом свитере. А здесь уже стою перед столиком, пытаюсь вытащить пьяного Вейзера. И вновь комната, склонившиеся фигуры над телом и блюющая в углу медичка. Нет, ее стошнило не от вида мертвого тела: виной всему горячительный коктейль из вина и пива. Все тот же парень в цветастом свитере недовольно морщится, требует вызвать дознавателей.

- У Элеонор всегда были проблемы со здоровьем, - слышу на заднем фоне голос всезнающего зеваки.

Спустя мгновение сижу перед двумя людьми в строгой серой униформе, пересказываю историю с вызовом духов. Говорю легко и верю самому себе, потому что в словах нет и доли мистики. Сознание успешно избегает любого упоминания марионетки, даже косвенной связи с потусторонним. Не было и горячечного бреда, с туманом за окном, никто не откусывал голову и не цокал на балках, свешивая до пола влажный говяжий язык.

Допрос шел по третьему кругу, когда прибыла Анастасия Львовна. Уж не знаю, с какого мероприятия вызвали госпожу Валицкую, но точно не с научного симпозиума. Смотрелась она роскошно: элегантная шляпка, поблескивающие каменьями сережки, из-под распахнутого пальто выглядывало элегантное черное платье с длинным разрезом.