Артем Углов - Предел прочности. Книга вторая

Мама в начале обрадовалась, но как услышала про двадцать восемь дней, аж ойкнула от неожиданности.

- Я и так тебя целый месяц не видела, а тут еще на один умотаешь, - возмущалась она по телефону.

- Мам, это крутая турбаза, знаешь сколько отдохнуть стоит? – голос, похожий на мой, продолжал убеждать. - Если бы не Сенин папа…

- Сенин папа, Сенин папа, - передразнил голос матери, - у тебя свои родители есть, который соскучились и не видели целый месяц.

- Я же приезжал недавно.

- Лид, ну что ты в самом деле, - слышу глухой голос отца на заднем фоне. – Когда еще сыну такая возможность представится. Экзамены сдал, впереди пять лет института, пускай отдохнет на свежем воздухе.

- Отдохнет? – мать была возмущена до глубины души. – А ты знаешь, что это за турбаза, ты знаешь, кто там будет?

- Я знаю, кто здесь будет, - отец проявляет удивительную стойкость. – Одно тело до сих пор у лавочки валяется. Иди полюбуйся, из нашего окна прекрасный вид открывается.

- И что? Отпустить на целое лето?

- Лид, парню восемнадцать исполнилось, дай оторваться от мамкиной юбки.

- Знаю я ваши отрывы.

В конечном итоге меня отпустили. После долгих споров и дебатов, которые в кои-то веки слушал в формате аудиозаписи, а не читал по стенограмме. Раз пять перематывал, разбирая знакомые до боли голоса. Даже фырканье мелкой сколопендры на заднем плане уловил.

Удивительно, что мамка в конечном итоге согласилась. После гибели Мишки неоднократно заявляла, что все: никаких армий, дальних поездок и прочей ерунды. Государству и людям больше не верит и второго сына никому не отдаст.

Потом как-то улеглось, утихло, но периодически у матери случались приступы гиперопеки. Когда впервые остался у Светки, ей аж плохо сделалось, всю ночь не спала. Я было решил завязать с ночевками вне стен дома, но тут решительно против выступил отец. Обычно отмалчивающийся, предпочитающий не спорить и в случае опасности уходящий пить чай, в этот раз он пошел до конца.

- Ничего, пообвыкнет малясь, - заявил батя и оказался прав. Мать действительно привыкла или смирилась: не знаю, чего больше. Но одно точно знаю, когда Мишаню найду, такого леща пропишу, мало не покажется. Это я раньше мелкий был, сдачи дать не мог, теперь точно всыплю по первое число.

Домой за вещами пришлось заехать. Тех джинсов, шорт, футболок и сменного белья, что хранились на квартире Сени, было недостаточно. А вдруг резко похолодает и внезапно наступит осень? А я без свитера? Без свитера на турбазе нельзя, как и без пары лишних трусов, носков и прочего. Так считала мать, а спорить с ней – себе дороже. Никто и не спорил, даже мое руководство.

Академия выделила час на решение вопроса в родном мире, я потратил больше двух, что обернулось пропущенной неделей занятий в иномирье. Причина задержки, как всегда банальна – родители, а точнее мама. Все вещи уже были собраны, но потребовалось снова распаковать, показать, где и что лежит.

- Яблоки куда? – возмутился я, увидев на дне сумки пакет с фруктами.

- Витамины никогда лишними не будут, - заявили мне безапелляционно.

- И так баул тяжелый.

- Не стони, - строго одернула мать. - Не на себе потащишь, на машине поедешь.

М-да, и снова лучше не спорить. Если что, яблоки Савельеву с Марченко скормлю, у них рожи большие, не треснут.

Когда все слова были сказаны по третьему кругу, а сумка, и без того расползающаяся по швам, наполнилась парой лишних вещей, я вышел на улицу.

Устраивать проводы в нашей семье было не принято, чтобы до машины или автобуса. Мишку несколько лет назад проводили – он не вернулся. С тех пор и не принято.

Поднял голову и разглядел в окне фигуру матери. Когда уходил, закинув на плечо тяжеленный баул, она что-то шептала, кажется, молитву.

Во дворе было пустынно, только дворник шоркал метлою на противоположном конце дома. Ранние часы выходного дня – народ отсыпается: кто после трудовых будней, а кто по привычке, заведенной на каникулах.

Одна мелкая сидела на лавочке, насупленная и вся какая-то взъерошенная, словно искупавшийся в луже воробей. С этой дурацкой красной сумочкой через плечо. Ну вот зачем шестиклашке такой аксессуар, в чем необходимость, что она постоянно таскает ее с собой? Импровизированный пенал для куклы Барби, порванных бус и вкладышей от жвачки Love is?

Сажусь рядом и мы некоторое время молчим, слушая ритм, заданный трудягой дворником: «вшиих-ших, вшиих-ших».

- Обещай, что не будешь никуда влезать, - неожиданно произносит Катька.

Я едва не поперхнулся воздухом, настолько по-взрослому прозвучали ее слова.

- А на дерево можно? – пытаюсь отшутиться, но сестренка настроена серьезно.

- Обещай!

Соврать проще простого, но язык не поворачивается. И всей правды сказать не могу, про мир параллельный, про брата живого, про то, что скоро стану детективом и осталось лишь дело за малым – сдать итоговые тесты.

- Нормально все будет, - отвечаю сухо.

Жду от мелкой волны возмущения, что она продолжит настаивать на своем, как это обычно бывает. А еще хуже: побежит к мамке жаловаться, но нет – странно молчит.

Поворачиваю голову и вижу слезы, выступившие на ее глазах. И нос успел покраснеть, словно ревела не переставая, и терла его кулачком.

- Эй, ты чего?

В ответ слышу привычное:

- Дурак!

И цокот убегающих босоножек. В этом мире ничего не меняется.

В конце весны в хозяйство, подотчетное Камерону, наведалась целая комиссия с проверкой. Аукнулся ему, раз так в пятый, прошлогодний случай с воровством тренировочных мин. И не важно, что виновники давно найдены и отчислены из академии, а систему охраны снабдили дополнительным контуром: вышестоящее руководство продолжало трепать нервы Камерону, а он нам.

- Какая нахрен обойма, Воронов! – орал он целую минуту. – Где ты здесь обойму увидел?! Четыре гребаных года проторчать в учебке, но так и не научиться отличать обойму от магазина.

Я и раньше путал, но то ли не слышали, то ли мимо ушей пропускали. Сейчас же Камерон будто с цепи сорвался. Эх, угораздило попасть под горячую руку. Даже припомнил мне старый случай, когда спусковую скобу курком обзывал. Вот ведь памятливый, зараза!

- Тесты будешь сдавать до посинения, - тряс он перед моим лицом «Даллинджем», благо, что разряженным. - Пока не выучишь все до последнего винтика, о сне забудь, мушку тебе в задницу! Мушку, блять!

Здесь с претензиями Камерон хватил лишка. Да, в космо эту часть механического прицела именовали акусом, или иглой. Но в родном-то мире это всегда была мушка - вполне себе официальное наименование. Поэтому сознание мое добросовестно перевело слово с русского на космо. Кто ж знал, что для иномирян уменьшительно-ласкательное наименование насекомого созвучно с неприятным венерическим заболеванием. Вон как Леженец покраснел от натуги, это конечно не «задница», но тоже безумно смешно. Смешно только для Дмитрия, мне же было не до смеха. До двух ночи разбирал и собирал оружие, пока в глазах не замелькали те самые мушки, а подушечки пальцев не стерлись до мозолей.