Артем Углов - Предел прочности. Книга третья

Возникло липкое чувство омерзения, словно некто неизвестный проник внутрь и начал копаться в кишках грязными пальцами. Хотя почему неизвестный, вон она, сидит красавица, закинув ногу на ногу. С которой только расслабишься, почувствуешь себя в безопасности и на – резкий удар под дых.

- Петр, я знаю тебя куда лучше, чем можешь представить.

- Сколько писаю за ночь, вам тоже доложили?

Острый носок туфельки на мгновение замер в воздухе и… снова закачался лодочкой. Валицкая смотрела на меня и не было в ее взгляде жалости или презрения, издевки или злорадства - всего лишь любопытство. Так седовласый профессор энтомолог смотрит на распотрошённого жука, который по всем законам природы давно должен был сдохнуть, но волею случая продолжает шевелиться.

- Предлагаю на этом закончить. Следующий сеанс будет через два дня, ровно в это же время.

- Следующий?! Стоп, мы так не договаривались.

- А мы с тобой о чем-то договаривались, Петр?

- Но колокольчики… мы же разобрались с проблемой.

- Восемь вечера, - Валицкая оставалась невозмутима, – а сейчас извини, я очень устала, сил на пустые препирательства не осталось.

Встаю, на ватных ногах двигаюсь в сторону выхода, но вскоре останавливаюсь и тупо пялюсь на висящую на стене картину – подсолнухи в вазе. Растения солнечного цвета должны излучать свет, дарить радость и тепло, а эти были выполнены в грязно-серых тонах, словно прежде упали в лужу, а после долго валялись на улице, обсыхая и впитывая дорожную пыль.

- Знаете что, Анастасия Львовна… идите-ка вы в жопу, вы и ваша гребаная терапия. Ноги моей больше не будет в этом кабинете.

- Следите за языком, детектив, не забывайтесь, - холодный тон Валицкой не стал откровением. Я и без того прекрасно помнил с кем разговаривал. Тридцать минут назад забыл, а сейчас вспомнил. Поэтому оставив в стороне ненужные споры, решительно шагаю на выход. На пороге оборачиваюсь – Валицкая как сидела в кресле, так и продолжает сидеть, только остроносая туфелька больше не покачивалась в воздухе, замерев в строго вертикальной позиции.

- Или ищите другого психолога или увольняйте в бездну! - и хлопаю дверью на прощанье.

Два дня прошли в полном безделье. Пролеживал бока, бездумно пялясь в экран телевизора или пил кофе на балконе, разговаривая с невидимой совой. Пернатое создание все чаще молчало, но иногда из лесной чащи доносилось жизнеутверждающее «угу», а большего и не надо.

Попытался было засесть за приставку, но не игралось совершенно. Сходил на работу, но и там дали понять, что не ждут.

- Без допуска психолога детектив не может возобновить профессиональную деятельность, - лекторским тоном напомнила очевидную истину зеленоглазая Митчелл. И заботливо добавила: - Петр пойми, Анастасия Львовна хороший специалист, она тебе добра желает. Да, её методы спорны и многим не нравятся, но они действенны. Знаешь, сколько народа она из петли вытащила?

Не знаю и знать не хочу. Меня она оттуда не вытаскивала, а наоборот загоняла, с каждой новой встречей все больше и больше.

- Когда Валицкая решила податься в научную деятельность, у нашего майора траур случился, - продолжила делиться воспоминаниями Митчелл. – Ни в какую не хотели отпускать, щедро осыпали званиями и деньгами. Сам Альфред Томби приезжал уговаривать, но бесполезно: если Анастасия Львовна что-то решила, не переубедить.

- И почему вернулась обратно? – задаю вполне очевидный вопрос.

- Слухи разные ходят, точно не знает никто.

А я кажется догадываюсь. Иногда ледяную королеву прорывало, и она выдавала фразы про болезненную зависть и банку с пауками. Она, змеюка подколодная, наполненная ядом под завязку, жаловалась на хищных насекомых. Смешно…

Научное сообщество встретило новую коллегу, мягко говоря, с прохладцей. А её объемный труд, связанный с изменениями психики под воздействием негативных внешних факторов, подвергли самой настоящей обструкции. Ученые мужи в знак несогласия и протеста свистели, топали ногами, покидали залы на симпозиуме, стоило Валицкой подняться на сцену. Что творилось в рецензиях, лучше не упоминать.

-… её возвращение встретили с распростертыми объятьями, - продолжала делиться информацией Митчелл. - Прежнему психологу быстро подыскали новое место работы, а к Анастасии Львовне тут же выстроилась целая очередь из желающих попасть на прием. Люди записываются из соседних отделений, готовы месяцами ждать. Да что говорить, когда из Управления были клиенты.

Во главе Организации стояло Центральное Управление – огромный бюрократический аппарат, бесформенной тушей расплывшийся на верхних этажах небоскребов. Точного количество его участников не знал никто, потому как оно постоянно менялось. Кто-то обуславливал частую реструктуризацию гибкой системой, чутко реагирующей на новые вызовы, а кто-то политическими интригами. Памятуя о событиях в Сарчево, я больше склонялся к мнению вторых: прогнивший, насквозь пропитанный бюрократией механизм.

- И такой специалист остается во внеурочное время…

- Подожди, - не выдерживаю и прерываю Татьяну. – Это Валицкая попросила меня уговорить или майор приказал? Ты же её на дух не переносишь.

- С чего ты взял?

Тот еще секрет Полишинеля, ее многие женщины терпеть не могут, о чем и сообщил Митчелл. Против ожидания зеленоглазая спорить не стала, коротко бросив:

- Петр, надо.

Я и сам понимал, что надо, но ощущать копошащиеся внутри изящные пальчики больше не хотелось.

- Как подать заявку на замену психолога?

Зеленоглазая Митчелл совсем уж грустно посмотрела на меня и вынесла приговор:

- Тебе никак.

Вечером того же дня пожаловался Авосяну на превратности судьбы. Вновь обретенный сосед захаживал теперь в гости каждый вечер. Обычно мы стояли на балкончике, попивали остывший кофе и болтали о всяком разном. Герб все больше о том, как достали бесконечные патрули и как хочется настоящего дела, а я о Валицкой.

- Ты не прав, - пробасил великан, стоило закончить гневную тираду в адрес зловредного психолога. Я аж чуть кофе не подавился от возмущения. – Знаешь, она к тебе всегда по-особенному относилась, к тебе и… к Лиане. С Альсон тут все понятно – пациентка, нуждающаяся в заботе и помощи, а вот ты сплошная загадка.

- Герб, не выдумывай, нет никаких загадок. Ты же лучше прочих знаешь о моем участии в лечении малыш…, - брови великана нахмурились, и я поспешил исправиться, - в лечении Альсон. Валицкая была кровно заинтересована в моей персоне, отсюда и особенное отношение.

- Нет, - Герб мотнул кудлатой головой, что огромный сенбернар, - тут в другом дело. Да и сам посуди, малыш… Лиана давно выздоровела, а опека Валицкой никуда не делась: она носится с тобой, что курица с яйцом, даже время отдельное выделила после работы. Признаться, мы с пацанами даже тебе завидовали, думали вы… ну это… того, ну ты понял.