Журнал «Млечный Путь» - Млечный путь № 3-2012(3)

— М-м-м-а-а-а-а-а-а!!! — леденящий душу визг разорвал дремоту в клочья. Просыпаюсь. Кто-то яростный, из иного мира, рванул когтями сердце. Боль. Оторопь. Сердце запнулось, встало. Разрыв; падает вниз. Хлобыстнуло; адреналин; пошло. Что? Что было? Сон? Вдруг: «М-м-м-а-а-а-а-а-а!!!» — удар, тёмно-серое, пулей — из ночной тьмы — хлоп! Скрежет. Хруст лобового стекла. Когти твари, рвущие стекло. И — отлетело влево.

Тормоза — волосы дыбом; пульс — взрыв; сердце лопнуло, как шар; холод по коже; скрежет, и…

Что это было?

…Прихожу в себя, очумело уставившись на невесть откуда взявшийся поворот прямой прежде дороги. Двигатель заглох, в свете фар кружат пьяный танец снежинки. А там, за хороводом снежинок…

Там, за хороводом снежинок — огромное, в полтора обхвата, дерево. Моё дерево. Моё последнее дерево. Последнее дерево в моей короткой жизни. То самое. То самое дерево, которое стало причиной конца. Нет, могло стать. Метр. Ну — два. Два метра прямо по курсу. Два метра до конца жизни.

Не могу убрать ногу с тормоза. Ступню свело судорогой. Меня трясёт. На приборной панели хищно скалятся красным три единицы: 01:11 на часах. Что это? Бешеный ритм сердца постепенно успокаивается. Бешеный ритм, вызванный испугом. Испугом от чего?

Глупая мысль. В пустую голову приходит глупая мысль. «Я знаю точное время своего рождения». Чушь. Какая чушь. Дзинь-дзинь-звяк — одни колокольчики в голове. Неважно. Пусть. Зато я, дзинь-дзинь-звяк, знаю точное время своего второго рождения. 01:11 — я родился заново. 01:11 — легко запомнить три единицы подряд…

Накатывает усталость. Усталость после чудовищного стресса. Чего испугался? Что это было? Нечто потустороннее вынырнуло из небытия? Что за тварь налетела на лобовое стекло? Налетела — и почему-то я понимаю, чувствую, что тварь — не из нашего мира. Птица? Нет, что-то типа рыси. Или кошки. Глупость. Откуда здесь рысь? Степь. Тем более — кошка. Почему я сразу понимаю, что не птица? Потому что — не под колёса? Нечто летело на уровне лобового стекла.

Летело на уровне лобового стекла…

Нечто, озлобленное, разъярённое, оскаленное, летело на уровне лобового стекла. Значит, всё же птица?

Нет. Бешеная, озверевшая, спятившая кошка.

Да о чём это я? Мысли медленно возвращаются в реальность. Ты… Ты хоть понимаешь, придурок, что произошло? Дорога. Поворот. Заснул за рулём. Дорога. Поворот. Дерево. Дерево! Дерево!

Господи, всё же ты есть… Я только что избежал гибели. Медленно, медленно начинаю понимать, что это мог быть последний поворот в моей жизни. Нет, я понял сразу. Осознал — сейчас. Странно. Очень странно, что меня, едва не ушедшего в мир иной, трясёт от ужаса, навеянного неведомой тварью, влетевшей на скорости в 100 километров в час на стекло моего авто… Как же это? Почему меня трясёт от дикой, ощерившейся пасти кота, врезавшегося мордой в лобовое стекло? Сегодня, в 01:11, я едва не погиб. Так почему трясёт совсем от другого?

Кафе я обнаружил через два километра. Второй час ночи. Всё, с меня хватит! Пью дешёвый коньяк, заваливаюсь спать.

Сон — провал. Лечу в бездну. Кричу во сне. Один кошмар сменяет другой. В шесть утра, с больной головой, усилием воли вырываю сознание из этого ужаса. Вспотевший, лежу на кровати. Спать — без толку. Засну — снова будет тот же кошмар. Что-то не даёт покоя. Что? Что-то не очень важное, второстепенное. Но… в то же время — важное.

Как так: важное и не важное?

Важное и не важное?

Важное и не важное… Разве бывает так, чтобы было одновременно важное и не важное? Нет, так не бывает. Куда-то мягко падаю. Падаю… Плыву в голубых волнах. Плыву… Или всё же бывает? Наверно бывает. Есть что-то второстепенное. Не очень важное. Но в этом второстепенном какая-то деталь. Деталь, которая важна. Волны… Вот, кажется, ухватил: важное и не важное, это когда во второстепенном есть важная деталь. Волны… Волны баюкают под тёплым-тёплым солнцем. И облака. И облака. И облака. Облака плывут. Важное и не важное… Волны… Важное и не важное…

— М-м-м-а-а-а-а-а-а!!! — леденящий душу визг выбрасывает меня из кровати.

Дьявол! Сердце на грани инфаркта. Резкая, разрывающая боль: оно словно лопнуло. В темноте, в двух метрах от меня, на стуле — скалит пасть огромный тёмно-серый кот. Глаза пылают безумным огнём. Нет, с этим что-то надо делать. Обессиленно валюсь в кровать. Что же это? Дуновение леденящего сквозняка, и кот — медленно растворяется в воздухе. Откуда, откуда сквозняк? Вытираю холодный пот. Морок?

И тут… Важное и не важное складываются вместе, как решённая головоломка. Осколки мозаики — срослись. Внезапно понимаю: во всём неважном меня мучила одна деталь, которую я никак не мог уловить. Найти ей место в логике головоломки. Вертелась в мыслях, в подсознании. Вертелась, пока не встала на подобающее место: ошейник. Малиновый ошейник с серебряным колокольчиком.

Та ночная тварь на стекле… была в малиновом ошейнике.

Та ночная тварь на стуле… — тоже.

Несмотря на предшествующие злоключения, поездка вышла удачной. Давно угнетавшая ситуация, неожиданно для всех собравшихся, разрешилась в течение часа. На душе стало удивительно легко. Смущало одно: от жены за всё время — ни одного звонка. Я, правда, и сам не звонил, оправдывая всё занятостью. Да и осадок от последнего разговора мешал сделать первый шаг. Но это дела семейные, приеду домой — улажу.

По пути заехал в цветочный салон и купил тридцать одну розу, двух оттенков. Розы красиво оформили, чередуя бледно-кофейные, как любит она, с бледно-терракотовыми, как люблю я. Вышло нарядно и празднично. Члену семьи — тоже, в знак примирения, подарок. Жёлтый, с синими пятнышками мяч. Всё-таки жизнь мне спас, каналья. Сам того не подозревая — спас. Кабы не приснился мне… на том повороте…

Вечерело. Дома осветились первыми огоньками. Только наши окна отчего-то темны… Это озадачило, насторожило, ведь жена не переносила полумрака и постоянно устраивала световые иллюминации.

…В квартире темно. Я иду, включая всюду свет; иду и зову жену. Потом кота. И никого, никого не нахожу… Набираю её номер. Внезапно… внезапно по натянутым нервам резанула мелодия звонка. Что такое?.. Телефон пронзительно заливается где-то рядом. И только сейчас, судорожно оглядываясь по сторонам, я понимаю, какой в квартире хаос. Да, я тоже оставил беспорядок. Беспорядок, но не погром! Ограбили? И тут я услышал слабое всхлипывание. Иду на звук. В спальне, на полу, забившись в угол, в каких-то тряпках куталась моя жена.

Увидев, что направляюсь к ней, она взвилась, швырнула в меня чем-то, но… тут же погасла, сникла. Хриплым, сорванным голосом устало произнесла:

— Всё, как ты хотел. Его… больше нет.

Я успел перехватить брошенную в меня штуку, знакомо звякнувшую. Дзинь-дзинь-звяк. Рука сжимала малиновый ремешок.