Дэвид Брин - «Если», 2015 № 04 (242)

Она переключилась на настоящее. Давление Бриджит вернулось в норму.

Феличия сунула руки в пескодувку и смыла перчатки. Аппарат еще раз дезинфицировал ее кожу, после чего она получила свежее напыление.

Подержав руки перед собой в ожидании, пока перчатки затвердеют, она вернулась к столу и зависла над разверстой брюшной полостью пациентки. Настало время отрезать желудок Бриджит. Готовясь к операции, девушка сидела на диете, потому ее желудок был пуст и немного съежился.

— Во мне течет итальянская кровь, — сказала она Бриджит, когда они сидели в столовой Морин, и засмеялась так фальшиво, что сама это почувствовала. — Я не могу отказаться от еды. Думаешь, я сбрендила?

Тесты не врали. Феличия была в своем уме. Но эти тесты проводились до того, как ее обошли.

До того, как ее предала девочка, которую она знала с рождения.

«Достаточно малейшего промаха. Поврежденный нерв, крошечный прокол диафрагмы».

Феличия аккуратно взялась за желудок. Она могла это сделать.

Она могла сделать это сейчас. Вот диафрагма…

«Феличия де Мартино, — сказал тихий голос в ее голове, — вы сделали одну ошибку. Это в пределах допустимого».

«Что угодно? — вновь спросила она себя. — Ты сказала им, что готова на что угодно».

Она осторожно мяла желудок пальцами.

Марс висел в ночном небе.

— Это туда ты хочешь попасть? — спросил дед Феличии, качая головой и неприятно ухмыляясь. — Долго придется лететь. Моя Личи улетит так далеко…

На его маленьком мангале запекалась кукуруза — не для него, а для нее. Он сжимал в древней загрубелой руке кожуру, а другой рукой поворачивал початок за ножку.

— Ты первый показал мне Марс, — откликнулась она, — Ты рассказал мне, что итальянцы открывали другие планеты.

— А то! Мы такие.

Угольки светились. Холодный бриз прогнал с пляжа комаров. Феличия пыталась воскресить в памяти прежнего, еще не состарившегося деда. Может, она видит его в последний раз. Ей повезло, что он жив. Он мог умереть, пока она работала на дне океана. Он мог умереть в любое время.

— А тебе Марс показал твой отец? — она напомнила об этом, желая снова услышать старую историю. Та не менялась, оставаясь литанией менее просвещенному веку.

— Он брал меня с собой охотиться на холмах. Охота — мужское дело. Сестер оставляли дома. Он показал мне Марс и сказал: — Бог повесил эту красную планету, чтобы она светила нам, как красивая лампа. И луну тоже, и звезды.

— Он гордился тем, что планеты были открыты итальянцами, но думал, что мы до Марса не доберемся, да?

— У нас на всю деревню был один телевизор. У моего кузена, тот был командиром в армии. Он иногда пускал нас к себе, разрешал смотреть передачи. Когда американцы высадились на Луне, я бегом понесся к отцу сообщить ему новости. Отец не умел читать и писать, но был набожен. Он побил меня своей тростью. Сказал, что это всё враки. Американцы не оставляли следов на Луне. Это оскорбление Господа, который создал Луну совершенной.

Дед стащил початок с углей, завернул его в листья и протянул Феличии. Пока кукуруза остывала, они молчали. Через пару минут Феличия впилась зубами в сладкий, горячий, хрустящий початок и обожгла рот.

— Вкусно? — спросил дед.

— Изумительно.

Деду перевалило за сто, его желудок и кишечник источил рак. Феличия предлагала ему место во втором испытании новейшего революционного водородно-наноботного курса лечения, но дед отказался, сказав, что не желает, чтобы в его потрохах жили мелкие стальные жучки — это оскорбление Господа, который создал человека совершенным.

С момента когда кровоснабжение желудка прекратилось, Феличии нужно было работать быстро, чтобы удалить из Бриджит весь желудочно-кишечный тракт.

Скорость не была для нее проблемой. Во время второй изоляции она побила рекорд Агентства по спасению взрывающихся трупов в симуляции травматической разгерметизации и астероидной бомбардировки модуля.

Они надели на нее гидрокостюм и толкнули в бассейн.

Было темно, если не считать головной лампы на шлеме. Мимо дрейфовали тени. Они сверкали, когда на них падал свет. Стальные тележки с привязанными к ним телами.

Когда подплыла первая, у Феличии перехватило дыхание. Рециркулирующий воздух холодил и сушил гортань. По-луплывя-полушагая по плиточному дну бассейна, она продралась сквозь облако крови и отвела рукой плывшее на нее жабо большого сальника.

Мертвец был настоящим. Она-то думала, что увидит мертвых свиней. Обвисшее лицо с желейными глазами в бурной, бурой от крови воде словно обвиняло ее в неуважении к покойнику. Феличия ощутила мимолетную тошноту, но дни, когда она реагировала нутром, давно прошли.

Тем временем ее руки вытаскивали из карманов-запасников мотки марли, давили на грудь, перевязывали дыры в ней самоклеящимся бинтом, надевали прикрепленную к тележке маску на мертвое лицо, открывали бак и напыляли на кожу трупа быстросхватывающийся космический костюм.

Судя по пузырям в воде, кислородная маска протекала. Видимо, Феличия не закрепила толком зажимы на шее. Нет, не то. Под зажимом в шее была дырка, и наложенная на рану марля пропускала кислород. Пережать чуть сильнее — и кровь перестанет поступать к мозгу. Феличия отплыла от тела, когда за ее спиной взорвались еще две тележки.

Пусть ругают за расход кислорода. Будь это живой астронавт, кислород был бы нужен ему недолго.

Кто-то стоял между ней и ближайшим несчастным случаем, требовавшим ее внимания. Феличия скользнула мимо фигуры, потом резко обернулась, чтобы проверить — вдруг это какая-то хитрость: привязанный стоячий труп или манекен космического террориста с бластером.

Это была Бриджит.

Бриджит пребывала в абсолютном ужасе, внутри ее шлема расплескивались частицы рвоты. В космосе они остались бы плавать в невесомости, застилая ей глаза и попадая в легкие.

Феличия рванулась и схватила Бриджит за вялую руку. Перетащила девушку к двум тележкам. Указала на одну, и Бриджит, придя в себя, стала вытаскивать марлю.

Феличия больше не отвлекалась. И не смотрела на Бриджит. Двадцать один час подряд она потела в гидрокостюме и была вознаграждена, ракетой взмыв обратно на первое место в списке кандидатов.

Позднее она спрашивала себя, зачем ей понадобилось помогать Бриджит.

Особенно после того, что случилось в третьей изоляции.

«Я ничего не должна этой девчонке. На Марс должна полететь я, а не она».

В операционной Феличия проворно и эффективно лигировала сосуды, ведущие к поджелудочной железе Бриджит. Затем она приступила к яичникам.

— Рожать детей на Марсе? — смеялась Бриджит над Морин за последним ужином. — Их будут рожать те, кто прилетит потом, когда мы построим колонию.