Кристина Пурда - Каникулы на Аляске

Введя необходимые команды в компьютер челнока, Монк повернулся к Майклу.

— Ты говорил, что добирался на Аляску много часов на самолете? А на челноке мы будем в Вашингтоне через двенадцать минут! — Монк торжествующе смотрел на Майкла.

— Да, я это понимаю, но вот думаю, все ли мы правильно делаем? — В глазах мальчика застыла тревога. Страх за своих родителей, и боязнь новых осложнений, накладывали определенный отпечаток на его мысли и действия.

— Да не бойся ты Майкл ничего! Пока челнок у нас, они не тронут твоих родителей. А раз мы с тобой, то у нас все получится.

— Спасибо друзья. Ну что же, тогда вперед, курс на Вашингтон! А на какой высоте мы будем лететь? И с какой скоростью? — Несмотря на столь напряженную ситуацию, врожденное любопытство Майкла, взяло верх.

— Мы можем лететь на любой высоте, и почти с любой скоростью! — Браво отрапортовал Монк.

— Я понимаю это Монк, но тот город, куда мы сейчас полетим, это наша столица. Там живет столько людей, сколько на всей Аляске. И, кроме того, там два или три аэропорта. А это значит, что в небе над Вашингтоном, довольно оживленное авиационное сообщение. Я боюсь за то, чтобы мы случайно не столкнулись, с каким-нибудь пассажирским самолетом. И еще…

Несколько лет назад, террористы, захватили сразу несколько самолетов с большим количеством пассажиров. Два самолета они направили на Нью-Йорк, и врезались ими в два очень высоких здания. Из-за этого погибло множество невинных людей. А один самолет долетел до Вашингтона, и его направили на здание военного ведомства — Пентагон. Здесь, к счастью, жертв было намного меньше, чем в Нью-Йорке. Поэтому, мне рассказывал папа, военные сейчас особенно тщательно следят за воздушным пространством страны, и крупных городов. — Лин и Монк очень серьезно выслушали небольшую лекцию своего юного друга.

— Майкл, нам все понятно. Ты правильно задал этот вопрос. Нужно быть очень осторожными. Мы ведь почти ничего не знаем о вашей стране и ее порядках и законах. Теперь ты нам подскажи, на какой высоте обычно летают ваши самолеты? — Лин внимательно смотрел на Майкла, и мальчик чувствовал, что от его правильных ответов и подсказок, может зависеть жизнь многих людей.

— Смотри, Лин. Папа мне рассказывал, что пассажирские самолеты максимум поднимаются на высоту двенадцать тысяч метров. Военные самолеты летают выше, и достигают высоты до двадцати тысяч метров, и то не часто.

— Ну, вот и прекрасно. Мы полетим на высоте,…например, сто тысяч метров! А с какой скоростью? Я думаю, с максимальной, чтобы не терять время. И, кроме того, мы снова станем невидимыми.— Лин объяснял легко и уверенно, так что мальчику не замедлили передаться его решительность и спокойствие.

— Тогда поехали!

— Поехали. — Майкл и Лин дружно ударили друг друга ладонью о ладонь.

Через двенадцать минут тридцать пять секунд, челнок резко сбавил скорость, а еще через десять секунд, неподвижно завис на высоте восемьдесят километров над центром Вашингтона.

— Ну вот, готово! — Монк повернулся и посмотрел на Майкла. Майкл же не мог оторвать глаз от экрана. Последние десять минут они летели над Землей со скоростью большей, чем обычно кружат над планетой «Шатлы» или другие искусственные спутники. Майкл и не подозревал, что на такой высоте, они окажутся практически в космосе! Монк отключил одну из функций фонаря кабины, и она стала практически прозрачной! Теперь небо над головой приобрело совершенно другой смысл, чем прежде. Раньше, когда они летали сравнительно невысоко, делать прозрачным фонарь не было особого резона. С функцией показа голубого неба и облаков, прекрасно справлялся огромный панорамный экран, на который информацию передавали два десятка камер, расположенных во всех ракурсах и направлениях на корпусе челнока. Теперь же, когда челнок за считанные секунды набрал невиданную для земных аппаратов скорость и высоту, с небом произошла фантастическая перемена. Сначала оно стало темно-синим, затем черно-ультрамариновым. Пелена облаков, над которой они взмыли вверх, вначале казалась огромным безбрежным морем. Но по мере того как челнок покидал земную атмосферу и врезался в самый холодный ее слой — мезосферу, облака становились сначала большими белыми островами, затем островками, и, наконец, приобрели вид тысяч мелких белых барашков, то плотно прижимающихся друг к другу, то разбежавшихся по большой зеленой поляне в разные стороны. Впереди, над территорией Канады, которую им предстояло преодолеть, облаков почти не было. И с этой огромной, почти космической высоты, ее, вначале белесая, а затем постепенно переходящая в разные оттенки зеленого территория, была сплошь изрезана и покрыта, серебряными нитями, стеклянными бусинками, и узорчатыми кусками блестящей фольги рек, озер и заливов. Майкл поднял голову вверх и замер в изумлении. Над ними со всех сторон до самого горизонта, которого в сущности то и не было, раскинуло свои черные крылья необъятное звездное небо. Звезд было так много, и все они казались живыми. Они уже не мерцали как раньше, когда Майкл смотрел на них сквозь толщу земной атмосферы. Они действительно ожили. Их было так много! Большие, средние, маленькие, и совсем чуть заметные. Именно из-за их необъятного количества, Майклу казалось, что они светились, переливались или просто искрились, посылая к Земле свой свет сквозь неподдающуюся осознанию толщу времени. За несколько мгновений, Майкл превратился в космонавта. С той лишь разницей, что земным космонавтам была не подвластна гравитация. В кабине же, челнока, невесомость «отключил» Монк.

— Ребята, так мы, что, оказались в космосе? — Удивлению Майкла не было предела. Лин и Монк переглянулись. Они не знали значения этого слова, но догадались.

— Да, мы практически на орбите Земли. — Лин сделал вращательное движение указательным пальцем.

— А почему нет невесомости? — Майкл не мог еще в это поверить.

— Невесомости? Вот этого? — И Монк дотронулся пальцем до какого-то значка на панели управления. В тот же миг… Майкл почувствовал, как его ноги потеряли под собой опору. Вначале все слегка покачнулось, а затем… он медленно… поплыл к потолку челнока. Вместе с ним стали парить над сидениями и панелью управления Лин и Монк. Майкл, пережил за несколько последних дней столько нового и необычного, что простому человеку для этого понадобилось бы полжизни, а может быть и больше. Поэтому, оказавшись в состоянии невесомости, он пришел в такой восторг, что, забыв обо всем на свете, стал смеяться, махать непослушными руками, и даже попытался сделать кувырок. Его друзья не препятствовали этому, понимая, что Майкл испытал чувство невесомости впервые в жизни.