Генри Олди - Один плюс один

Он хитро прищурился и подмигнул мне.

— Может, еще свидимся, Влад! У вас должно получиться!

— Земля тебе пухом, Генрих.

— К черту!

— Ну что, девочка моя? Последний парад наступает? Вломим им напоследок? — я старался, чтоб мой голос звучал веселее, но где-то глубоко внутри, обволакивая склизким студнем зароненное Генрихом зерно надежды, уже стыла смертная тоска обреченности.

— А почему бы двум благородным вампирам и не вломить этим грязным монахам как следует? — оскалилась она в ответ.

Но у нее на душе тоже скребли кладбищенские крысы.

— Тогда — вперед!

Грохот выстрелов расколол тишину предрассветной улицы.

Заряд картечи в клочья разрывает живот выскочившего из-за угла «святого отца».

Осталось шестеро.

Масляный шелест передергиваемого затвора. Кувыркается в темноту картонная гильза. Рядом плюется короткими очередями автоматическая винтовка в руках Эльвицы.

Ржавые вспышки в ответ. Серебряный ливень. Скорее прочь!

Улица плавно изгибается, уходит вниз. Эльвица со свистом рассекает воздух рядом. Сейчас свернуть в проход между домами…

Прохода нет! Дома сливаются в одну сплошную стену без начала и конца, и нет ни просвета, ни сил перемахнуть через крыши — потому что дальше здания громоздятся вплотную, все выше и выше, до самого бледнеющего неба, и в стенах нет даже окон, чтобы влететь внутрь, затаиться, укрыться от преследователей и встающего солнца.

Улица уносится назад бесконечной кишкой великана, но кажется, что мы висим на месте, а пули каким-то чудом мчатся следом за нами, огибая углы, вписываясь в повороты, настигая, ввинчиваясь в мозг сверлящим визгом!

Я уже не уверен, что это иллюзия! Да и какая разница: ведь иллюзии, в которые мы верим , убивают нас!

В последний миг успеваю растечься туманом, и тут же — антрацит слепящей вспышки боли! Во мне — черная дыра; еще немного — и я вытеку в нее весь, испарюсь, исчезну, как роса под солнцем!

Падение. Боль. На сей раз — тупая, серая, и от нее я прихожу в себя. Порыв ветра. Рядом — Элис.

— Влад! Что с тобой?! — в голосе любимой чернота моей боли мешается с фиолетовыми отблесками ее отчаяния.

— Ранили.

— Лететь можешь?

— Нет.

— Я… я понесу тебя!

— Не на…

Так она меня и послушалась! Ночь нашей встречи — только наоборот.

Мы пролетели совсем немного.

Кончились силы у моей Эльвицы.

— Идем, Влад! Скорее! Здесь… здесь кладбище! Может, удастся спрятаться…

Как там называются кладбища на казенном канцелярите? Места упокоения? Самое место для таких, как мы.

Кое-как перебираемся через ограду, бежим между надгробиями и обелисками. Негде здесь спрятаться, негде! Это вам не Западная Европа или Англия с их фамильными склепами и комфортабельными усыпальницами. Тут не укроешься ни от солнца, ни от Бессмертного Монаха!

Визг пуль, из ближайшей могильной ограды летят искры. Но стреляют не сзади, а откуда-то слева. Обошли!

Наугад палю из Генрихового обреза. Масляный шелест металла. Сколько у нас осталось патронов? Бежим в другую сторону. Ноги путаются в кладбищенской траве, увязают в жирной глине.

Рыжее пламя бьет спереди. Снова, не целясь, стреляю в ответ; падаем, откатываемся в сторону. Эльвира отбрасывает разряженную винтовку, достает пистолет.

Отползаем под прикрытие высокого гранитного надгробия с фигуркой возносящегося ангела наверху. Щелчки пуль. Нас они не достают — но попробуй только высунься!

И тут я отчетливо понимаю: вот он, конец. Здесь и сейчас. Горизонт уже начинает окрашиваться розовым, нестерпимое сияние проникает даже сквозь закрытые веки, все тело жжет разгорающимся огнем, мысли путаются, в ушах нарастает комариный звон.

Им даже нет надобности подбираться к нам, чтобы нашпиговать серебром. К чему? Достаточно просто не давать нам высунуться еще несколько минут. Остальное сделает восходящее солнце.

Говорят, огонь очищает…

Нет! — отчаянная, невозможная надежда вспыхивает внезапно.

Я заставляю себя открыть глаза.

— Эли, ты слышишь меня?

— Слышу, — слабый, истекающий прозрачной дымкой шепот. — Мы… умираем? Навсегда?

— Нет! Мы не умрем! Есть выход…

— Не надо, Влад. Не обманывай меня… и себя.

— Но я говорю правду! Ты помнишь, что сказал Генрих? Главное — поверить, убедить себя, что невозможное — возможно! И тогда невозможное станет реальностью, Эли! Вот он, наш шанс! Мы должны попытаться!

На миг ее затуманенные слезами глаза вспыхивают прежним шальным огнем изумрудов с золотистыми искорками.

— Скажи мне, что делать, Влад! Скорее! Я вся в огне!

— Это не огонь, Эли! Это всего лишь солнце. В нем нет ничего страшного, Эли! Разве ты не помнишь, как приятно касание солнечных лучей? Как золотистое тепло разливается по телу, даря силу, даря жизнь? Вспомни, Эли!

— Говори, Влад! Говори еще! Мне кажется, я…

— Ты сама знаешь, Эли: даже в самую жару солнце не убивает. От него лишь прячутся в тень — чтобы не напекло голову. А ранним утром, когда по низинам курится туман — его вдруг пронзают первые, еще робкие лучи, которые несут с собой тепло. Ты ведь помнишь, как здорово после промозглой сырости подставить обнаженное тело лучам солнца? Ощутить его древнюю, живительную силу, увидеть, как играет радуга в каплях росы. Солнце — это жизнь, Эли! И неправда, что мы — мертвые. Ты сама всегда говорила мне, что я — живой. Что у меня теплые руки…

— Говори, Влад! Говори еще…

— …Мы живы по-своему, Эли, и если нам не могут повредить сталь и свинец, которые убивают людей — то чем нам может быть опасен солнечный свет? Ведь мы не боимся его, правда, Эли? Конечно, мы не боимся! Мы с тобой ждем рассвета! А когда взойдет солнце, мы спокойно встанем ему навстречу, мы поприветствуем его, взявшись за руки — а потом уйдем отсюда, и майор Жан с его людьми ничего не смогут нам сделать! Их время заканчивается, ночь уходит, и с нею — все кошмары и страхи. И стоит только взойти солнцу…

Два одинаковых высоких ложа, похожих на надгробия. Два тела, наполовину погруженные в прозрачный студень, под пригашенными до поры бестеневыми лампами.

Теперь я знаю: это мы с Эльвирой. Мы лежим там, в склизком студне, с тянущимися к головам проводами.

Голос.

Темный пурпур, прожилки фиолетового, уход в багрянец. Иа самом краю — чернота хриплых трещин.

— Уже совершенно нечеловеческая физиология… просто поразительно! …к финальной стадии сценария. …уверены… вампиров… солнечный свет. …подопытные умрут.

— Приступайте.

И лампы над нами разом вспыхивают в полный накал!