Дин Лейпек - Вероника Стейнбридж покидает зону безопасности [СИ]

Вероника резко оборачивается. Несколько мгновений она смотрит на стену, а потом бежит – сначала на кухню, затем в ванную. Кетчуп – основная фактура, чайная заварка – для растушевки, дать полутон. Зубная паста – вместо белил. Включить свет над барной стойкой и торшер.

Отодвинуть диван оказалось не так просто – видимо, за долгое время он успел слишком сродниться со своим местом на полу и не желал с ним расставаться – но в конце концов Веронике удалось и это. Хлопья пыли взметнулись, когда она подошла к стене – и тихо осели, завороженные происходящим.

Когда засов снова щелкнул, предвосхищая легкое дуновение сквозняка и тихое шуршание отворяемой двери, Вероника стояла в кухне, с расстояния осматривая стену за диваном. Она еще читала язык линий, пятен, света и тени, выискивая в нем нелогичности и тавтологии, когда движение воздуха у левого плеча предупредило – она больше не одна.

Спустя не менее сотни панических мыслей, вспыхнувших в голове Вероники вереницей невнятных возгласов, Тим наконец произнес:

– Надо набить по краям багет. Можно будет сделать вид, что это картина.

– М-хм, – только и ответила Вероника.

– И тогда хозяин квартиры не заставит перекрашивать стену.

– М-хм.

– Я куплю тебе мольберт.

– М-хм.

– Но все остальное достанешь сама. Я ничего в этом не понимаю.

– А в мольбертах понимаешь? – тихо спросила Вероника, не отрывая взгляда от стены. Голос был охрипшим, она прокашлялась.

– Нет, – пожал плечами Тим. – Но тебе придется смириться. Если он не подойдет.

– Почему?

– Мне же придется смириться со стеной.

Она обернулась к нему. Он улыбался, и стекла очков были совершенно прозрачными.

|6|

Лишнее время.

Вероника не отказалась бы от него – но, к сожалению, времени в последнее время катастрофически не хватало. И везде возникали не завершенные дела, не случившиеся разговоры, не исполненные обещания. В глубине души она отлично знала, куда девается время, где та щель, куда оно утекает, как тепло сквозь неплотно прикрытую дверь – но не давала самой себе в этом признаться.

Если бы Вероника все еще носила очки, они безошибочно определили бы, что она отклонилась от маршрута. И не единожды – раз за разом она сходила с правильного, логичного, хорошо просчитанного пути, чтобы исчезнуть в неизвестности.

Жизнь Вероники делится на три части — дом, офис и студия. Она старательно распределяет между ними свое время, старается ничего не упустить, ни о чем не забыть.

Дом – порядок, сон, здоровье, темные очки Софи.

Офис – ответственность, пунктуальность, работа, темные очки коллег.

Студия – забота, ужины, занятия, темные очки Эмиля.

А между ними – бесконечные поездки на трамвае, среди темных очков других пассажиров. Вдруг одни из них светлеют, но Вероника уже знает – на следующей остановке этот пассажир сойдет, следуя по давно проложенному маршруту.

По какому маршруту теперь следует она?

Жизнь Вероники делится на три части. Но когда она садится в трамвай, идущий на север, начинается другая жизнь. Она отключает смартфон, убирает его в сумку – и с этого момента между нею и реальностью не остается больше никаких преград.

С этого момента она видит все.

|7|

Солнце перерезало стены квартиры рыжим лезвием, выжгло в глазах Вероники черное пятно – она слишком долго смотрела в окно на закат. Небо залило кровью прошедшего дня и грядущего ветра, а затем оно медленно начало темнеть, как вишневый сок на светло-голубой ткани.

Щелчок замка заставил Веронику обернуться – но черное пятно мешало что-либо рассмотреть, и она просто узнала привычные движения, ежедневный ритуал, повторяемый Тимом в прихожей. Завершением этого ритуала было неизменное и неизбежное «привет!», которое он бросал ей, будто фарфоровую чашку, и нужно было быстро среагировать, чтобы точно поймать, не выронить. Не разбить.

Со временем Вероника поняла это – все его слова были хрупкими. Их обязательно нужно было ловить.

Но сегодня из прихожей ничего не прилетело – и только сам Тим вместо того, чтобы уйти в ванную мыть руки, пошел к дивану. Старые пружины жалостно всхлипнули. Черное пятно в глазах выгорело, и Вероника увидела, что лицо Тима тоже потемнело. Как небо за окном.

– Нужно, чтобы ты уехала, – глухо говорит он.

Слова режут, как солнце – глаза, но Вероника лишь немного сутулится прежде, чем ответить:

– Я уже собиралась уходить.

– Нет. Из Зоны.

И Вероника снова видит, как тогда, у магазина электроники, внезапно выросшую вместе с его словами бесконечно высокую стену – между своей жизнью и совершенно неизвестным миром за ней.

– Зачем – из Зоны?.. – медленно переспрашивает она, еще не решаясь заглянуть туда, наружу. Слишком страшно.

– Кажется, мне всерьез угрожает опасность. Значит, тебе тоже, – Тим все еще не смотрит на нее, и кажется, что между ними тоже вырастает стена.

– Я не могу уехать, – говорит Вероника. – Я опекун Эмиля. Без меня его заберут в воспитательный дом и снова запретят Лауре видеться с ним.

– Я знаю, – кивает Тим.

Стена упирается в темное чернильное небо.

– Поэтому тебе надо поехать вместе с ними, – он ненадолго закрывает лицо руками – забавным движением подсовывая пальцы под очки, чтобы прикрыть пальцами глаза. – Я придумаю, как. Обещаю, что все придумаю.

«Может быть, – подумала Вероника, – он повторил «придумаю» два раза, чтобы оно стало не таким хрупким?» Воздух в комнате был совсем плотным, ей казалось – можно качнуться вперед и не упасть, а голова и так начала кружиться. А может, между ними и впрямь стена, просто невидимая? И чтобы проверить, Вероника шагнула вперед, почти всерьез опасаясь, что вот сейчас она врежется – но воздух послушно расступился, она споткнулась и упала на колени на мягкий ковер перед диваном. Тим опустил руки и удивленно уставился на нее.

– Ты чего?

Но Вероника только повела плечами и села, подобрав ноги под себя – как будто и не падала вовсе. И уже зная, что никакой стены нет и ничто не сможет защитить ее жизнь от неизвестности, сказала:

– Расскажи мне, о чем ты пишешь. И почему я должна уехать.

Защититься от неизвестного было нельзя – но можно было сделать известным.

– Я не смогу, – покачал головой Тим. – Там очень много. Я никогда не смогу рассказать так много.

– Ты же рассказал мне про Зону отчуждения, – мягко возразила Вероника.

– С трудом, – усмехнулся Тим. Но очки при этом не блестели, он смотрел прямо на нее, и Вероника ободряюще улыбнулась краешком губ – она привыкла улыбаться Эмилю, когда тот боялся дать неправильный ответ.

– Мадлен шутила, – Тим снова закрыл глаза руками – видимо, решил, что больше Вероника уже никуда не упадет. – Что не говорю больше десяти слов за раз. Но она ошибалась. Я не говорю больше восьми.