Саймон Хоук - Гамбит Айвенго [litres]

У нее проскочила мысль, что все это по воле бога, что господь испытывает ее и делает из нее мученицу, но и этого она принять не могла. Она не хотела становиться мученицей, мученицы были сделаны из более стойкого материала. Сама мысль о том, что бог уготовил ей очищающее пламя, чтобы она стала мученицей, была невероятно тщеславной, и какие бы другие грехи она ни совершила, она не пойдет на смерть, виновная в грехе гордыни. Так она ни к чему и не пришла. Она не видела ни смысла, ни причины их действий, она не могла утешиться, зная, что они ошибались. Она начала молча плакать. Он призвали ее защитника. Наступила полная тишина. Они ждали. Защитник не появился. Они призвали ее защитника повторно. Опять тишина, на этот раз более продолжительная. Прерванная голосом подъехавшего к ней Буа-Гильберта.

– Ребекка, произнес он тихо, – знай, я этого не хотел. Я сражался бы, как твой защитник, если бы Бомануар не назначил меня защитником храма. Я не хочу видеть, как ты умрешь. Погибнуть в огне – неприятная смерть. Пока твой последний вздох не покинет тебя, ты будешь страдать от агонии проклятых. И смерть твоя не послужит никакой цели. Я хотел тебя больше, чем любую другую женщину. Я все еще хочу тебя. Я не желаю участвовать в твоей смерти.

– Ты никогда не избавишься от этого греха, – сказала Ребекка. – Мне совсем не легче от того, что я знаю о силе твоего желания. Именно оно привело меня к моей гибели.

– Ребекка…

– Защитник, – прокричал кто-то, и крик был подхвачен другими. – Появился защитник! Буа-Гильберт поднял голову и увидел приближающегося галопом конного рыцаря. Он нахмурился.

– Не вижу… де ла Круа!

Собравшаяся толпа пришла в восторг. Бой состоится, в конце концов! Исаак пал на колени и вознес молитву благодарности.

– Ребекка, – быстро сказал Буа-Гильберт, – послушай. У тебя все еще есть возможность избежать жуткой судьбы, которая тебя ждет. Если я не приму участие в поединке, то потеряю и сан, и честь. Я буду опозорен, и все мои достижения пойдут прахом. Но все это я бы вытерпел, если бы ты сказала мне: «Буа-Гильберт, я принимаю тебя как своего возлюбленного». Садись на коня позади меня, и мы умчимся отсюда. Мой конь с легкостью опередит погоню. Мы можем поехать в Палестину, где мой друг маркиз Монтсеррат даст нам приют. Я мог бы присоединиться к Саладину и открыть новые пути к величию. Пусть Бомануар говорит о роке, который я презираю, пусть они сотрут имя Буа-Гильберта из своего списка монастырских рабов! Я кровью смою всю грязь, которую они осмелятся швырнуть в мой герб!

– Грязный искуситель! – сказала Ребекка. – Я лучше умру, чем предам свою веру и стану наложницей кровавого бандита! Я буду искать спасения у бога.

– Тогда взгляни в последний раз на солнце и сгори, – сказал Буа-Гильберт. – Я не отдам свою жизнь и все, что мне дорого, из-за неблагодарной девки!

Он пришпорил лошадь и отъехал от нее.

Андре де ла Круа приблизилась к великому магистру, и сказала призвавшему ее геральду: «Меня зовут Андре де ла Круа, и я – странствующий рыцарь, который пришел поддержать копьем и мечом справедливый и законный спор этой девицы, Ребекки, дочери Исаака из Йорка; чтобы доказать, что выдвинутые против нее обвинения ложны и неверны, и чтобы бросить вызов сэру Брайану де Буа-Гильберту, как предателю, убийце и лжецу, что я и докажу в поле моим телом против его тела, и да поможет мне бог!»

– Какая ирония слышать слова «предатель» и «убийца» из твоих уст, – сказал Буа-Гильберт. – Ты, убивший Мориса де Брейси самым грязным и предосудительным образом, осмеливаешься обвинять меня в бесчестье!

– Позволит ли мне великий магистр принять участие в поединке? – сказала де ла Круа.

– Я не стану отменять бой, если девица признает вас своим защитником, сэр рыцарь, – сказал Бомануар. – Если она это сделает, то заодно вы уладите сегодня все ссоры между вами и Буа-Гильбертом.

Андре подъехала к Ребекке.

– Принимаешь ли ты меня в качестве своего защитника, Ребекка из Йорка?

– Я принимаю, сэр рыцарь, – сказала она, – но вы даже меня не знаете. Почему вы будете рисковать вашей жизнью ради моей?

– Буа-Гильберт зарезал моего брата, – сказала Андре. – Его звали Марсель, и он был еще ребенком. Это само по себе является достаточным основанием для того, чтобы вызвать его на бой, но есть еще одна причина. Мужчина, который берет женщину против ее воли, – отвратительное существо и заслуживает смерти.

– Тогда я буду за вас молиться.

Оба рыцаря заняли позиции на противоположных концах ристалища. Геральд объявил, что никто, под страхом мгновенной смерти, не должен вмешиваться в действия комбатантов. Великий магистр, после долгой минуты ожидаемого молчания, бросил перчатку Ребекки и закричал: Laissez aller !

Хантер наблюдал за происходящим в прицел и с расстояния.

Буа-Гильберт и Андре пришпорили лошадей и понеслись навстречу друг другу с копьями наизготовку. Столкновение было жестким, каждый принял копье противника на щит. Оба вылетели из седел. Охотник слышал, как толпа аплодировала зрелищу с того места, где он стоял в укрытии деревьев. Какое-то время оба лежали ошеломленными на земле, затем Буа-Гильберт встал, а за ним почти сразу же поднялась Андре. Они достали мечи и начали сближаться.

Рыцари яростно били друг друга, обмениваясь ударами за ударом, и Хантер задавался вопросом, как долго они смогут поддерживать такой темп. Найстиловый доспех Андре должен был обеспечить ей заметное преимущество, но Буа-Гильберт принимал все лучшее, что она могла выдать, и отвечал ей взаимностью. Существовал предел нагрузки, которую был способен выдержать щит. Если это был обычный щит. И тогда Хантер вспомнил, что Буа-Гильберт завладел доспехом Приста.

Он не думал, что Буа-Гильберт сможет надеть доспех, сделанный для Лукаса, и вести в нем бой с комфортом. Он был бы слишком для него велик. Но он мог воспользоваться щитом без каких-либо проблем. Наблюдая за боем, он заметил, что их движения замедлились, сначала немного, потом больше по мере того, как усталость давала себя знать. И Андре, и Буа-Гильберту удалось пробить защиту соперника, и на его доспехе отразились последствия ее атак, в отличие от его щита. Сейчас они еле ворочались, словно в замедленном движении, оба истощенные от израсходования огромного количества энергии, потраченной ими в первые мгновения боя. Щиты выдержат, теперь вопрос был только в том, кто устанет первым. Андре подняла меч и, вложив в удар вес всего своего тела, опустила его на щит Буа-Гильберта. Тот медленно поднял собственный клинок и обрушил его на ее щит. Паузы между ударами становились все продолжительнее. Они были похожи на двух кузнецов, бьющих друг по другу, словно детали какой-то гротескной заводной игрушки, у которой кончился завод.