Игорь Винниченко - Да здравствует карнавал

— Разумеется, — кивнул Паулиц. — Извините, я покину вас, потому что много дел с организацией торжеств.

Он двинулся к двери, которую с готовностью раскрыли перед ним его сопровождающие.

— А про нашего приятеля Колю вы ничего не знаете? — спросил Олег ему вслед.

Паулиц остановился.

— Ну, как же! — улыбнулся он. — Его прозвали Николо-бешеный! Он показал себя героем в битве на площади!

И он поспешно вышел.

Саша с Олегом переглянулись.

— Узнаю Затейкина, — отметил Олег с усмешкой. — Где какая свара, он тут как тут.

— Это только с похмелья, — отозвался Саша.

И он широко зевнул.

Тем временем сам Коля Затейкин, хотя и провел ночь в самых бурных приключениях, вовсе не дремал. В назначенное время он во главе группы молодых людей пробирался по чердаку собора к колокольне. У всех было веселое настроение, и они испытывали решительную готовность порезвиться. Добравшись до колоколов, они присели отдохнуть. Один из молодых людей выглянул в слуховое окно и охнул, увидев город свысока.

— Тихо там! — прикрикнул на него Коля. — Клаус, ты точно знаешь, чего и за что тянуть?

Круглолицый парень в клетчатом сюрко застенчиво улыбнулся.

— Мой отец был звонарем.

— Пока не спился, — добавил другой, и они засмеялись.

— Тогда — все по местам! — приказал Коля.

Круглолицый Клаус тихим шепотом принялся давать указания, показывая рукой, как им устроить колокольный перезвон, и парни заняли места у веревок и прочих приспособлений.

— Начинаешь ты, Герберт, — шепотом наставлял Клаус. — Затем Питер, потом Николо с Бруно и я. Повторяем так же.

— Понято, — сказал Коля.

Он глянул на часы. На цифровом циферблате мелькали секунды.

— Начали, — объявил он.

И с колокольни собора полился веселый перезвон.

Лужи крови на площади были густо засыпаны опилками. В зале собора рядами стояли гробы.

А горожане, пережившие весь этот ужас, выходили из домов, зачем-то смотрели вверх и улыбались.

— Карнавал! — кричала с восторгом детвора. — Карнавал начинается!..

Двое испуганных звонарей в рясах, тяжело дыша, поднялись на колокольню, где компания молодых людей, озорно покрикивая друг на друга, увлеченно звонила во все колокола.

Звонари переглянулись и перекрестились.

Коля увидел их, подскочил, похлопал по плечу пожилого звонаря и крикнул, стараясь перекричать звон колоколов.

— Давайте, ребята, работайте! Карнавал!..

Город как будто только и ждал этого сигнала, с Рыночной площади двинулась по улицам нарядная карнавальная процессия. Впереди задавали тон приезжие музыканты с рожками, дудками, фанфарами и прочими музыкальными инструментами, какие к тому времени были в ходу. Они приплясывали и старались вовсю. За ними шли веселые жонглеры, те вытворяли сальто, перекатывались на руках, подбрасывали друг друга вверх с визгом и ловили. Огромный полуголый силач тащил за собой телегу, на которой сидела румяная улыбающаяся девушка среди корзин с цветами и разбрасывала цветы прохожим. Шел на ходулях человек и жонглировал булавами.

Шествовал по улицам веселый карнавал. Цехи ремесленников проносили свои изделия: огромный ботинок несли сапожники, с разукрашенными седлами на головах шли седельщики, везли огромную бочку на телеге бондари. Развевались всевозможные знамена и вымпелы, кто-то нес вместо флага кожаные штаны, символ пивоваров, кто-то тащил гирлянду разноцветных чулок.

Приезжие кинематографисты тоже не остались в стороне от событий и выскочили на улицу с первыми звуками колокола. Олег работал, снимая шествие ликующей толпы горожан, высыпавших на улицы, а Саша стоял рядом и не очень уверенно, лишь подчиняясь общей атмосфере, улыбался.

На Соборной площади процессии со всех сторон города сходились, образуя пеструю толчею костюмов и лиц. Здесь уже разыгрывали мистерию на наспех сколоченной сцене, читали стихи местные поэты, и дрались уже над занавесом кукольный рыцарь с кукольным драконом.

Саша наконец вошел в азарт и таскал Олега за руку от одной сцены к другой. Только отсняли оркестр, как уже Саша тащил Олега к под мосткам мистерии, потом указывал на проходившую процессию колбасников с огромной колбасой на огромном блюде.

— Простые ребята, — покачивая головой, отметил Олег. — Еще утром здесь барон висел.

— Это для них праздник победы, — объяснил Саша.

— А для нас? — спросил Олег.

Но Саша не ответил. По площади, встречаемый поклонами и приветствиями горожан, шествовал разряженный Густав Паулиц с золотой цепью бургомистра на груди, сопровождаемый видными членами магистрата. Держа его под руку, рядом с ним шла радостно возбужденная Марина, а уже за ними шла целая компания видных горожан.

Саша нахмурился, увидев жену. Тем не менее процессия во главе с новым бургомистром подошла к нему, и Паулиц, улыбаясь, сказал:

— Ваша жена, мессир.

Марина смущенно улыбнулась Саше и совершила церемонный книксен.

Саша сдержанно вздохнул, криво улыбнулся в ответ и сказал:

— Привет, родная.

Когда процессия двинулась прочь, он отвел Марину в сторону, по инерции посматривая за работой оператора, который снимал человека на ходулях.

— Где ты была? — спросил Саша.

— Ты уже проводил свою принцессу? — ехидно поинтересовалась Марина.

— Маня, кончай, — сказал Саша. — Это была дикая ночь, и я страшно за тебя волновался…

— Я тоже волновалась, — призналась Марина и уткнулась носом в его плечо.

Саша обнял ее и облегченно вздохнул.

Тем временем на площадь вышла новая процессия. Веселая, галдящая, поющая компания молодых парней и девиц во главе с ассистентом оператора Николаем Затейкиным, которого везли в кресле на двухколесной тележке. Следом катили другую телегу, на ней было установлено огромное чучело, пышно и затейливо разодетое.

— Боже, — испугался толстый, богато одетый горожанин. — Это же герцог!..

У чучела был высокомерный и самодовольный вид. Большинство собравшихся на площади хохотали, указывая на него, но были и такие, кто испуганно крестился и покачивал головой.

— Затейкин! — закричал Саша, проталкиваясь сквозь толпу.

Коля его услышал, обернулся и увидел их вместе: Сашу, Олега и Марину. Спрыгнув со своего трона на тележке, он бросился к ним.

— Ребята! — вопил он радостно. — Мы все-таки отметились, а?..

В общем гаме они стали обниматься, похлопывая друг друга.

— Выговор тебе обеспечен, — обещал Саша.

— Только громко об этом не говори, — смеялся Коля. — А то мои парни тебя тут же и повесят.

Позже, ближе к вечеру, здесь же на площади сложили огромную кипу хвороста. Сам Густав Паулиц подошел к ней с факелом и громко провозгласил:

— Да здравствует карнавал!

Под восторженные вопли костер вспыхнул и быстро разгорелся, взметнувшись к небу. Олег Коркин, конечно, не упустил этого момента. Озабоченно оглядываясь, он снова накручивал завод камеры.