Ася Плошкина - Заводное сердце. Девочка из ниоткуда [litres]

– Этой ночью мы вместе. – Магистр усадил Регину в кресло, а сам повернулся к камину и кочергой пошевелил дрова.

Гостья скучающим взглядом обвела комнату, вынула шпильки и, отложив шляпку в сторону, заговорила:

– Ты слишком много взвалил на себя. Я беспокоюсь…

– Царь пока не готов взять правление в свои руки.

– Царь никогда не будет готов, – фыркнула Регина. – Разве не в этом твой замысел?

– Какая дерзость! – рассмеялся Магистр, и на красивом лице его гостьи появилась самодовольная улыбка.

– Часть твоих забот может взять господин Н. Например, Кручинина и его… эм, детище.

– Господин Н. работает над решением этой проблемы.

– Только результатов не видно, – поджала губы Регина. – Он упустил девчонку. Он даже не узнал бы, что она в гимназии, если бы не я. Именно я ее нашла, а не твой хваленый Вершитель. Ты переоцениваешь его. Никогда не понимала, почему ему досталась такая должность.

Магистр выпрямился, но его взгляд так и продолжал блуждать по дрожащим языкам пламени.

– Господин Н. – самый опасный человек в Гардарике. После меня, разумеется.

Регина насторожилась.

– Для него не существует барьеров. Не существует страхов. Слабостей. Если он верит во что-то, он пойдет до конца. Поверь, для нас лучше, чтобы господин Н. смотрел с нами в одном направлении.

– Если бы я тебя не знала, подумала бы, что ты его боишься.

– Я ценю его. И думал, что ты тоже.

Если бы Магистр не стоял к Регине спиной, он бы увидел, как обострились ее черты, какой тяжестью налился взгляд.

– Я не доверяю господину Н., – проговорила Регина, немного помолчав. – После того падения я потеряла все. Всю свою прежнюю жизнь! А Вершитель – наоборот – получил новую. Новое тело, огромную власть… Кем он был, пока не полез за мной на часовой механизм? Никому не известным калекой. И кто он сейчас!

– Ты осталась жива.

– Какая разница! Я все равно упала! – усмехнулась Регина. В ее голосе прозвучала горечь. – И Кручинин…

– Это дело особой важности. Требуется время.

– Девчонка существует, она один в один как его дочь. Мертвая дочь. Значит, его вина доказана. Почему он еще жив?

– Он мне нужен. Пока.

– Он не Мастер, у него нет знаний, которые ты так ищешь.

– Он создал живое, разумное существо. Создал из ничего.

– Манускрипт уже в Вышеграде. Ты сам об этом говорил. Без манускрипта этот предатель – просто пустое место. А ты церемонишься с ним, как будто…

– Регина, – предостерегающе произнес Магистр.

– Он не заслуживает особого отношения! Любого другого на его месте…

– Регина…

– Ты не хочешь подумать обо мне. О том, что я чувствую, зная, что этот человек до сих пор не поплатился за все, что сделал! – Женщина вскочила с места.

– Он в казематах. И расплачивается за свои ошибки сполна.

– Этого недостаточно! Твоя сестра… Ты сам говорил, что она погибла по вине таких, как Кручинин. Говорил, что больше не допустишь такого. Что построишь мир, в котором каждая шестеренка знает свое…

– Довольно! – Магистр обернулся. От его взгляда по спине гостьи пробежал озноб. – Ты забываешь, с кем говоришь. Осторожнее. У моего терпения тоже есть предел.

– Я думала, что говорю с любимым мужчиной, – помолчав, прошептала Регина.

– Ты знаешь, как я отношусь к тебе, – голос Магистра звучал уже мягче. – Никому, кроме тебя, не сошли бы с рук такие слова.

– Кручинин лишил меня почти всего, что мне было дорого. – Регина опустила голову. – Славы. Обожания. Будущего. Он лишил меня цирка, лишил возможности летать под куполом и слышать рукоплескание толпы. Из-за его часовой машины я превратилась в неповоротливую калеку, и теперь только и могу, что учить танцам глупых девиц! Ты же знаешь, что он со мной сделал!

Женщина подняла лицо и посмотрела на Магистра влажными зелеными глазами. Ухватившись за алый бархат платья, она потянула подол наверх, обнажая стальные трубки, шарниры и пружины, из которых состояла ее правая голень.

– Регина, – Магистр перехватил тонкое запястье и прижал женщину к себе. – Твоя боль – это моя боль. И Кручинин заплатит за каждую слезу, которую тебе пришлось пролить, – он провел рукой по мягким волосам, по дрожащим от беззвучных рыданий плечам, по прямой спине.

– И ведь никто, – Регина всхлипнула, – никто, кроме меня, не считает его виноватым. Ему даже не пытались предъявить обвинения! Не нашли никаких дефектов… Чушь! Кручинин спроектировал этот чертов механизм!

– Послушай.

– Столько времени прошло, – женщина уткнулась лицом в грудь Магистра. – Мне давно пора смириться. Но я все время вспоминаю тот вечер. Вспоминаю каждый свой шаг, каждый поворот и прыжок. Я не могла оступиться! Значит, дело в машине. И я не успокоюсь, пока Кручинин не ответит…

– Он ответит, если ты этого хочешь, – мягко произнес Магистр. – Если это принесет тебе покой.

– Прости меня, – прошептала Регина.

– Осталось совсем немного. Как только я заполучу то, что мне нужно, ты сама выберешь, что сделать с Кручининым. Обещаю.

Регина помолчала. Рыдания начали понемногу стихать. Наконец женщина подняла на Магистра бледное заплаканное лицо и улыбнулась:

– Этого стоит ждать.

– Я никогда не устану тобой любоваться, – Магистр с нежностью провел ладонью по влажным щекам Регины, убрал за ухо блестящую прядь. – Но я больше не хочу ничего слышать о Кручинине. Я сыт сполна разговорами о нем.

– У нас так мало времени, а я трачу его на ссоры и слезы, – виновато вздохнула женщина.

– Тсс! – Магистр приложил палец к губам Регины и, взяв ее за руку, нырнул в темную глубину комнаты.

Скрипнула рассохшаяся деревянная дверца, и в проеме показалась растрепанная голова Захара.

– Уф, – выдохнул он, влезая на чердак. – Никогда не думал, что в Цареграде столько ищеек. На каждом углу.

– Не стоило тебе выходить. Это опасно! – Варя подняла на друга взволнованные глаза. Она сидела в углу, прислонившись к едва теплой стене и кутаясь в пелерину.

– Голод – еще опаснее. От него, знаешь ли, и помереть можно.

Захар положил рядом с девушкой шуршащий газетный сверток. Она приподняла бумажный край и увидела свежий хлеб, бутылку молока и два яблока.

– Как тебе удалось?

– Помог бакалейщику коробки в лавку перетаскать. Шел мимо, смотрю – грузовоз подъехал. Сразу понял, что сейчас работа для меня найдется.

– Ты не должен был… Мне так стыдно, я совершенно ничего не умею.

– А вот и нет. С механомобилем вчера отлично управлялась. А сегодня, – мальчишка оглядел комнату, из которой исчезли и пыль, и мусор, – чистоту навела не хуже «Подметайки». Неужели в гимназии научили? – В глазах Захара зажглись веселые искорки.

– Не такая уж я и белоручка! – надулась Варя.