Светлана Тулина - Крик ангела [СИ]

Не чаще раза в неделю. Это не может считаться частым!

А еще клубничный ликер. И вишневая наливка. И не только вишневая, сливовая тоже. И персиковая. И то густое, почти черное, терпкое, пахнущее степными травами вино… кажется, оно называлось по имени какого-то Педро (Химонеза вроде бы или как-то так, великий грешник был этот Педро, как пить дать!) и было сладким как грех, а уж кому знать толк в грехах, как не демону? Да, вот оно тоже.

Нет, конечно же, это все не считается. Очень убедительным тоном, со значением глядя поверх темных очков : и никогда не считалось.

Ну не считать же на самом деле достойным возражением короткий стон: «Ох, ангел!», пусть даже и подкрепленный тяжелым вздохом?

Впрочем, он мог бы считаться совсем уж никчемным ангелом, если бы не был готов к чему-то подобному постоянно, ибо негласный девиз «Демоны искушают — ангелы шантажируют» был выбит невидимыми литерами на скрижалях Небесной Канцелярии задолго до истории с яблоком.

Вообще-то, Кроули играл нечестно: это была цитата вовсе не из книги и тем более не из английской, а стало быть, Азирафаэль имел крайне малую вероятность быть с нею знакомым. Но… Вы всерьез собираетесь требовать честной игры от демона, тем более в таких мелочах?

Что не помешало ему, однако, тут же вступить в полемику, встав на защиту классической английской литературы.

И даже в тот, самый важный, 1967-й, пытаясь сказать совсем другое, сказал именно это, привычное, — и успел ужаснуться. И обругать себя. И наговорить банальностей про пикник и «Ритц» (все это будет, правда будет, ты слышишь, Кроули, я обещаю, в мире много прекрасного, тебе есть для чего жить, ты только, пожалуйста, не… Не надо! Пожалуйста…) — и лишь по той пронзительной нежности, что затопила лицо Кроули, делая его совершенно беззащитным, и смог догадаться, что каким-то непостижимым чудом все-таки был понят верно.

И хотя среди изобретателей первых систем искусственной вентиляции легких не значилось имя некоего доктора Фелла, означенный доктор таки принимал в этом проекте весьма активное участие.

Не стоит на основании этого делать поспешный вывод, что у демонической психики нет своих глупостей: они есть. Просто глупости демонической психики имеют несколько иной генезис и отличаются куда большей деструктивностью и бессмысленной беспощадностью. Например, в них очень часто одним из основополагающих элементов входит лизание адских стен. И горностаи.

Азирафаэль был уверен… нет, даже не так: Азирафаэль твердо знал, что Кроули хотел бы сказать ему спасибо. Другое дело, что тот этого никогда бы не сказал, во всяком случае вслух, но хотеть хотел. Точно.

Если бы Азирафаэль был в тот момент чуть менее озабочен тем, как именно он объяснит одному вредному старому змею возникшие проблемы, то обязательно обратил бы внимание на то, без сомнения, крайне важное обстоятельство, что на сей раз ему не пришлось прокладывать лифт самому. И даже настраивать его для возвращения в нужную долю секунды — этого ему тоже не пришлось делать. И, наверное, долго бы ломал голову: не было ли это со стороны Всевышнего жирным намеком на то, что не только созданные Ею совы иногда бывают вовсе не тем, чем кажутся, — порою и камни ведут себя ничуть не лучше! Даже те самые, созданные Ею исключительно с целью проверки собственной грузоподъемности.

А может быть, кто-то просто пытался намекнуть, что уважение к чужим личным границам — это, конечно же, хорошо и очень похвально, но иногда куда важнее не дать потратить совсем не лишние силы на соблюдение этих границ.

Или же кому-то просто надоели намеки.

Когда-то очень и очень давно (точную дату Азирафаэль не то чтобы не помнил, просто не хотел лишний раз уточнять, предпочитая считать, что если что-то было настолько давно, то оно может более и не считаться правдой) Азирафаэль попытался вступить в орден вольных каменщиков (перепутав его с орденом иллюминатов, но не об этом речь). И был с позором изгнан из сей почетной ложи до истечения испытательного срока (по негласной формулировке мастера (если ее предварительно как следует отцензурить) — за избыточную леность и недостаточное благочестие). После чего начал испытывать к означенному ордену довольно-таки противоречивые чувства, ни одно из которых ангелу вообще-то испытывать не полагалось.

«Веер леди Уиндермир, или Пьеса о хорошей женщине» рассказывает историю о том, как некая верная жена и добропорядочная во всех отношениях молодая дама получает информацию от не менее добропорядочных светских подруг о неверности ее горячо любимого супруга, который предпочел собственной юной, прекрасной, любящей (и ранее вроде бы тоже любимой) жене недавно появившуюся в свете сомнительную леди с подозрительно таинственным прошлым, которая к тому же еще и намного старше его жены и вообще годится ей в матери! Возмущенная самой возможностью подобного предательства (или тем, что его уже давно и горячо обсуждают в свете), жена задает мужу прямые вопросы и требует немедленно прервать общение с подозрительной леди. Муж отказывается отвечать на вопросы (или отвечает довольно уклончиво), отказывается прерывать общение и даже приглашает означенную леди на прием по случаю дня рождения жены, несмотря на категорическое несогласие последней. В итоге верная и любящая жена, обиженная и оскорбленная в лучших чувствах, решает перейти на темную сторону (не правда ли, что-то где-то как-то слегка напоминает… особенно в части задавания раздражающих вопросов… оставшихся без ответов, естественно), то есть принять непристойное предложение давнего поклонника и сбежать с ним сразу после приема, раз уж жизнь ее все равно кончена. Но драматическая ситуация разрешается благополучно, поскольку на приеме выясняется, что подозрительная леди является родной матерью героини. Когда-то давно она с присущим молодости легкомыслием предпочла обществу своего новорожденного (и весьма беспокойного) чада более интересные и волнующие вещи (молодая была, глупая, что поделать?). А теперь поумнела, вернулась и пытается наладить отношения с дочерью через ее мужа. Все счастливы. Кроме неудачливого поклонника жены, конечно, с которым никто так и не сбежал, ну да кому какое дело до неудачников?

И вовсе не из-за слабости, просто таково его сиюминутное желание, ясно? То есть нежелание. Вот. А с желаниями и нежеланиями Кроули приходится считаться всем, даже самому Кроули.