Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Отошедший от первого шока Димка с изумлением следил за титанической битвой со смертью — что? У этого гада в запасе девять жизней?

(Уже потом, в стойбище, разделывая тушу, они узнали, что девять не девять, а наверняка не одна: два сердца, два мозга — спинной (в крестце) по размерам не уступал головному.)

И только, когда ещё кто-то из воинов, вдохновлённый примером вождя, изловчился вонзить копьё под правую переднюю лапу монстра, кошмарное чудовище наконец-то издохло — ранив напоследок второго охотника.

О том, чтобы после свирепой битвы с ужасной тварью продолжить разведывательный поход, нечего было и думать — требовалось как можно скорее, пока привлечённые шумом отгремевшего сражения дозоры Жителей Побережья не подняли общей тревоги, убираться восвояси.

Между крест накрест стянутых ремнями лап монстра просунули ствол молодого ясеня, шестнадцать воинов не без труда взвалили тяжеленную ношу себе на плечи, и небольшой отряд заспешил в стойбище. В сущности — провалив задание.

Нет, с точки зрения «среднестатистического» обывателя двадцать первого века они не были виновны в неудаче — кто же мог предвидеть нападение чудовища? — однако на взгляд носителя «первобытной» уголовной морали Упыря это их не оправдывало: дыма без огня не бывает! Стало быть, подвергшись нападению монстра, не так уж они невинны — ведь себе на ужин чудовище почему-то выбрало воина именно из их отряда?

А для Речных Людей не было никакого сомнения: они виновны! Верней — нечисты. Послав невиданного, невообразимо страшного Зверя, Увар недвусмысленно дал понять, что совершённого перед выступлением в поход коллективного очистительного обряда совершенно недостаточно, что, как минимум, один из их отряда нуждается в персональном очищении.

И шагающий рядом с Ушаковым Иркат почти не сомневался: именно его кощунственное желание жениться на Лигайде спровоцировало гнев Увара — Бранка его побери! Кто сказал, что только чудовища из Мира Мёртвых могут следовать за пришельцами? Разве обычный Зверь не мог увязаться по их стопам? Мало ли, что Димка, самый лживый из чужаков, говорит, будто у них такие не водятся? Ведь ему соврать ничего не стоит! Да и вообще, несмотря на всё видимое могущество пришельцев, люди они мелкие и ничтожные. Другое дело — их магические орудия. Но и они…

…две луны тому назад у Ирката, до этого отчаянно пытавшегося проникнуть в тайны магических орудий пришельцев, вдруг появилось ощущение, что это ему не нужно — почему? Ведь сразу после его пленения чужеземными колдунами живущий в юноше Дух Великого Вождя приказал: учись! Знание — Сила! И вдруг — здорово живёшь! Ни с того ни с сего появляется ощущение, что все его усилия — суета сует, что он предназначен совсем для другого. Правда — для чего именно — Иркат так и не понял ни сразу, сподобившись откровения, ни спустя некоторое время. И часто надоедающий своими подсказками Дух Великого Вождя в этом случае молчал как привязанный к пыточному столбу пленник из Диких Охотников — сам, дескать, догадывайся. И если сегодняшнее нападение невиданного Зверя рассматривать как знак?.. Вот только — знак чего? Нечистоты или избранности? Или — того и другого вместе?

По возвращении в стойбище, Заклинатель Мёртвых, как и предполагали воины, потребовал для очищения столь редкостных нечестивцев, каковыми являются все они, принести в жертву не только чудом ещё не умершего, полусъеденного грешника, но и другого — раненого хоть и серьёзно, но отнюдь не смертельно. Если бы не удивительный трофей, то Заклинатель Мёртвых наверняка бы потребовал вырвать сердце и у Айгара, вождя их проштрафившегося отряда, но его героизм и, главное, удача в битве с невиданным монстром не позволили Айгару сподобиться этой чести. И, конечно, чтобы смыть позор и заслужить райское блаженство в Стране Вечного Лета, вождь сам вызвался в летнее солнцестояние стать богом — дабы съевшим его девам и юным жёнам на целый год была обеспечена мужская составляющая Изначальной Производящей Силы. Ведь, становясь Оплодотворяющим Природу Богом, человек коренным образом меняет свою судьбу — из царства необходимости переходя в царство свободы. Кроме того: желание Айгара ради народного блага пожертвовать собой, очищало не только его, но и всех, бывших под его началом, воинов…

(Особенности усыновления у Речных Людей. Иркат в роли медиума. Женщина-Сверхсущество. Иррациональное психополе и солитонная гиперфлуктуация.)

…узнав о чём, с облегчением вздохнул не только Ушаков, но и Шамиль, которого участь Упыря как такового, самого по себе, беспокоила очень мало, однако нельзя было допустить, чтобы члена их маленького отряда принесли в жертву по обычаям Речных Людей — хватит с них одного Мирошниченко!

Да, когда террористы и дикари научились понимать друг друга, и Речные Люди могущественных чужеземных колдунов приняли как почётных гостей, то заблудившимся во времени странникам сразу же была предложена компенсация: любого — на выбор — из съевшего их товарища, мальчишку. Хотя бы — Ирката: инициатора этого печального недоразумения. Мол, пусть чужеплеменники принесут его в жертву по своим обычаям — не обязательно съедят. Хотя, конечно, последнее, имея ввиду посмертную участь души юного грешника, было бы предпочтительнее…

По счастью, Фиксатура был русским (или украинцем, один чёрт!), и его смерть не требовала кровной мести — убивать Ирката Шамилю не хотелось. Не говоря о том, что он являлся незаменимым посредником, за две недели пленения юноши суровый горец привязался к нему едва ли не как к сыну. Тем более, что трёх родных сыновей Шамиля — орлов! джигитов! — убили неверные, а дочери есть дочери. И хотя одна из них (шахидка) героически пожертвовала собой во славу Аллаха — всё не то. И юный людоедик — чего уж! — запал в сердце горца. К сожалению, как вскоре понял Шамиль, они попали к таким «глубоким» дикарям, у которых отцовство существовало лишь номинально — отцами Ирката считалось не менее тридцати мужчин брачной группы его матери — и об усыновлении (в общепринятом значении этого слова) не могло идти речи…

…вообще-то страшно греховное, с точки зрения правоверного мусульманина, подобие усыновления у Речных Людей всё-таки существовало: если юноша старше двенадцати лет добровольно соглашался сожительствовать с мужчиной в качестве «женщины», то он признавал «усыновителя» одновременно как бы и отцом, и мужем, но… шайтан его задери! Не говоря о том, что для Шамиля — грех, Иркат был не из таких, которые добровольно становятся «женщинами»! Напротив! Сам во всю дерёт влюблённого в него Бейсара!

Другое дело — двое отданных в услужение «колдунам» мальчишек…