Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

— Да ладно тебе, Уазик, кончай заливать баки! И ты, и я, и Евочка родились здесь. Или образовались — не суть. А то что тебя, как транспортное средство, используя совершенно варварские технологии, изготовили на какой-то мифической Земле… ладно, ладно, — почувствовав, что Уазик вот-вот обидится, Змей поспешил взять примирительный тон, — не мифической а вполне реальной третьей планете звезды G2, обладающей мощной биосферой и зачаточной, но уже очень активной ноосферой. И технологии, по которым тебя изготовили, для разумных аборигенов этой планеты — согласен! — не варварские, а очень даже передовые. Но только, Уазик, где эта самая Земля? И её материнская звезда — Солнце? Галактика, Метагалактика — вообще: вся эта Система? Не знаешь? То-то же…

— Погоди, Змеюша — там, где ей и следует быть: в отделённом от нас всего лишь четырнадцатью измерениями пятимерном континууме. Ну, и ещё сколько-то там миллионов парсеков, но это уже не принципиально. Другое дело — эти четырнадцать «лишних» измерений… а вернее — даже одно… коренным образом отличающееся от прочих… которым, значит, Облако выделило себя из Системы… понимаешь, Змеюша, Оно ведь только считается девятнадцатимерным, а на самом деле — ого! Если переводить в стандартные единицы — размерность не ниже двадцать пятой.

— Ни фига себе — «обрадовал»! Значит, кроме обычного измерения, от вашего мира нас отделяет ещё одно — особенно заковыристое! А ты всё время рыпаешься: ах, на Земле с ветерком промчаться по хорошо укатанной грунтовой дороге! Ревя мотором и шурша протекторами! Набрался ума у Облака — и… потянуло в детство! А правда, Уазик, ты теперь кто?

— Я-то? — Уазик задумался, — по классификации принятой «Эта» цивилизацией — скорее всего, одиннадцатимерный гамма-симбиот. Обладающий искусственным интеллектом типа О 3. Хотя — нет… тип интеллекта — это я сам… взял, что называется, от фонаря. Ну, «О» — потому что мой интеллект в основном от Облака. Хотя — что-то и от людей. От Ольги, Сергея, Ивана Адамовича и даже неизвестного мне Мишки, который долго с терпением и любовью собирал меня чёрт те из чего. И ухитрился сотворить, по земным критериям, чудо-автомобиль, Ну, и Сергей, конечно — приложил руки: и помогая в сборке, и, главное, обкатывая — обучая чуять дороги…

— Да, брат Уазик, — сочувственно вздохнул Змей, — теперь я понимаю, почему тебя так тянет на Землю… Ностальгия — святое чувство… А представляешь — каково людям? Особенно — Ольге? Ведь она бедная всё время казнится, что по её вине Сергей оказался разлучённым с молодой женой. Да ещё — беременной. А каково этой самой Свете? Хоть Ольга постоянно её телепатически утешает, что Сергей скоро вернётся, но всё равно…

— Ты, Змеюша — однако. Так растрогал, что, того и гляди — заплачу. Можно подумать, что эмпатик у нас не Шарик, а ты. Хотя, как местный уроженец, кроме своего рая и знать вроде бы ничего не должен… а в раю печалиться и плакать не принято — дурной тон.

— Ну да, я-то у себя в раю, а вы… — Змей всхлипнул и выпустил из глаз две натуральные слезинки, — Ольгу, знаешь, как жалко! Ведь сотворила меня — она. И большая часть меня — тоже она. И уже четыре месяца бьётся бедненькая, чтобы сбежать из этого рая, и ничего у неё не получается! А поначалу-то ей казалось, что долго они здесь не задержатся. Ей Богу, сейчас разревусь как Евочка! Которая — у, хитрющая! — знает, что стоит ей как следует расплакаться, Олег для неё на всё готов: даже попробовал развообразить Лилиточку — ну, которую «нечаянно» втихаря измыслил. Конечно, ничего у него из этого не получилось, Лилит, напротив, стала ещё красивее, зато Ольга, когда узнала о злодейской попытке дематериализации вымышленной женщины — ух до чего рассердилась. Тут же сотворила два пучка берёзовых розог, вручила их Евочке и Лилиточке и велела этого «здоровенного оболтуса» выпороть как мальчишку. Да ещё — прилюдно. И как Олег ни канючил, как ни просил прощения, говоря, что уже большой и наказывать его как малолетнего сорванца — неудобно, Ольга, ласково улыбаясь, убеждала, что напротив: Евочке с Лилиточкой сечь его с двух сторон будет очень даже удобно. А вот сидеть негоднику — действительно — после будет весьма неудобно: на что она очень рассчитывает, ибо — на пользу. И ведь — убедила! А самое удивительное — хорошенько вразумив ветреного любовника, женщины примирились между собой, и теперь они втроём живут душа в душу. Евочка, правда, как-то оговорилась, что для снятия накапливающегося в их триумвирате напряжения, ей с Лилиточкой приходится время от времени прибегать к рекомендованному Ольгой воспитательному средству — ну да это, как говориться, дела семейные, и если Олег не против… а он, похоже, не против…

— Нисколько не против, — протелепатировал подошедший Шарик. — И тогда, в первый раз, когда девочки прилюдно поучали его задумываться о последствиях своих поступков, хоть внешне и упирался, внутренне был не против — понимал, что Ольга нашла для него то единственное наказание, которое только и могло спасти ситуацию. Увидев в сотворившем их любовнике не Высшее Существо, а озорника-мальчишку, женщины смогли по-новому понять и этого легкомысленного молодого человека, и, главное, дружка дружку. И не только понять, но и простить, и принять — ведь обе они не могут жить без Олега. Во всяком случае — здесь, в Облаке. А сумеем ли мы из Него выбраться… и когда — если сумеем…

Шарик вильнул хвостом и растянулся в тени развесистого клёна, положив свою огромную голову на вытянутые передние лапы — рядом с Уазиком. Змей взобрался на бывший брезентовым — теперь трансформировавшийся в нечто квазиорганическое, невероятно прочное — верх автомобиля, свесив вниз любопытную мордочку, чтобы видеть глаза собеседника. Вообще-то Шарик, отчасти стесняясь своего устрашающего голоса, а отчасти следуя традициям моноразумной расы второй планеты звезды K6, общался исключительно телепатически, и следить за выражением его глаз не имело смысла — оно менялось независимо от получаемых и передаваемых мозгом сведений — но и отказываться от унаследованной от своего легендарного прародителя привычки, повсюду совать свой нос, Змей тоже не собирался.

— Так ты, Шарик, как и я со Змеюшей, считаешь, что мы здесь застряли надолго? — протелепатировал Уазик. — И, значит, так считают все твои собратья? Ведь у тебя же с ними постоянная связь… а кстати? Почему этот Омега-Центр, который нас сюда забросил, не оборвал её? Ну, как он это сделал с метасознанием Ольги? Лишив её связи с Сорок Седьмым, Базой и Координатором Малой Ячейки? В сущности, если не уничтожив, то выведя из строя Психосимбиот «Ольга 47». Хотя… Ольгино метасознание заблокировал не Омега-Центр — он только переместил нас сюда — а заблокировало Облако. А тебя, значит — нет?.. ты и твои собратья чем-то так ему полюбились, что Оно не вняло предостережениям Омега-Центра?.. тьфу ты! Что за несусветную чушь я сейчас несу! Ведь телепатическим контактам Ольги со Светой Облако нисколько не мешает! Причём — с самого начала… и, более того… возможно — содействует? Ведь сразу по прибытии Оля почувствовала здесь такую высокую внешнюю психическую активность, которая почти полностью подавила её метаментальные способности — так, что даже находящийся рядом Иван Адамович перестал воспринимать её телепатические сигналы. И вдруг, через каких-нибудь два-три часа, ей удаётся связаться со Светой! Которую отделяют от Ольги несколько миллионов парсеков и четырнадцать измерений! А ведь тогда, Шарик, тебя с нами ещё не было… и, соответственно, не было никакой связи с мономентальной расой второй планеты. И, значит, не может идти речи ни о какой помощи с вашей стороны… Да, Оля мне объяснила, что преодолеть барьер ей удалось выйдя на иррационально бессознательный уровень, о котором Омега-Центр или совсем ничего не знает, или знает недостаточно, чтобы чинить помехи. Вроде бы — убедительно, но… как мы теперь знаем, Облако имеет столь высокую размерность, что может блокировать любые сигналы на любом уровне — кроме, разве что, сигналов Арбитра.