Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Перемещённый в прошлое, в трудно проходимом диком лесу обуреваемый всё большим страхом, Дмитрий Ушаков почти уже был готов искренне раскаяться в греховной жизни, но для такого нелёгкого душевного шага страха пока ещё всё-таки не доставало — пока его более-менее устраивали изощрённые самооправдания.

До встречи с потрясшим душу до основания первобытным ужасом Упырю оставалось ещё пять минут зимнего лесного бездорожья.

То ли ясновидение, то ли сверхслух, то ли звериная интуиция Гасана не подвели и на этот раз: часа через два утомительного пути по глухому лесу, когда отведённое им Шамилем время почти истекло и самое позднее через пятнадцать, двадцать минут следовало повернуть назад, их маленький отряд оказался в каштаново-буковой роще. Светлой, сухой — хорошо просматриваемой. Правда, из-за нескольких густо увитых плющом старых деревьев разведчикам пока не было видно, из-за чего в центре этой небольшой рощи самозабвенно галдят и спорят вороны, но… шагов через тридцать, сорок всё стало яснее ясного — чёрт! Неужели это — Мирошниченко?! Верней — то, что от него осталось?!

Все террористы были людьми далеко не слабонервными, к смерти приученными, но при виде искромсанного, кое-где обглоданного до костей трупа у Марата и Андарбека волосы зашевелились на голове, а Гасана и Упыря натурально вырвало — Господи! Неужели с человеком можно сделать такое?!

Хотя под слегка обгоревшими с обглоданными икрами и бёдрами ногами Григория лежали угли потухшего небольшого костра, террористы ни на секунду не усомнились: его не сожгли, его съели живьём. Да, для самого Мирошниченко это было вряд ли мучительнее, чем сожжение, но на бандитов такая смерть Фиксатуры произвела не в пример более гнетущее впечатление — ибо от полусъеденного человеческого трупа повеяло на них моралью ещё более древней и ещё более беспощадной, чем их варварские родовые законы. Ведь Григория не просто предали мучительной смерти — нет, его принесли в жертву. О чём несомненно свидетельствовал лавровый венок над нетронутым, исполненным нечеловеческого страдания лицом. А также свитый из плюща пояс вокруг искусанного до кишок живота. И какая-то зелёная дрянь на запястьях привязанных к ветке рук. Тоже практически не пострадавших. Вообще: Мирошниченко был съеден в основном снизу. Начиная от вскрытой подвздошной области — спереди, и нижнего края лопаток — сзади. А поскольку пальцы ног трупа до земли не доставали где-то сантиметров пяти, то сам собой напрашивался вывод, что дикари, живьём съевшие Мирошниченко, были очень невысокого роста. Скорее всего — мальчишки. Такие же — как раненый и сбежавший пленник. Возможно, конечно, что поедать жертву именно так, снизу, требовали высшие религиозно-нравственные доктрины, но подобное соображение никому из террористов не пришло в голову — нет, все они с ужасом подумали о голых свирепых мальчишках: Господи! И угораздило же их попасть в такое время и в такое место, где одиннадцати, двенадцатилетние пацаны способны украсть и съесть живьём взрослого здоровенного мужика! Матёрого уголовника!

Выблевав, Димка Ушаков в отчаянии взмолился Богу: прости и помилуй, Господи! Спаси меня от этих нехристей-людоедов! Клянусь, завяжу — в натуре! Гадом буду, если не порву с этими отморозками! А всё, что притырил — отдам священнику! Чтобы он за меня молился! И «зелень», и «рыжьё», и камешки — всё-всё отдам! Только выведи меня из этого ада! Не дай на растерзание дикарям-людоедам! Спаси и помилуй, Господи!

Вряд ли, конечно, эта, продиктованная свирепым страхом молитва свидетельствовала о глубоком душевном раскаянии мало верующего Дмитрия, но всё-таки…

…у считающих себя глубоко религиозными террористов не возникло даже и тени осознания своей вины перед Всевышним — тем более: перед загубленными ими ближними. Как же, сам великий имам Ибрагим Хасан Хандырбек именем Аллаха благословил их на священную войну с неверными — какое уж тут раскаяние! Чтобы им — богоизбранникам! — осознать вдруг своё паскудство? Свою звериную сущность? Даже — когда первобытный ужас заглянул в их глаза. Хотя… у Марата всё-таки мелькнула мысль, что если до две тысячи благословенного года, до распада России, Аллах, одобряя ведущуюся ими войну за независимость, мог закрывать глаза на некоторые её эксцессы, то теперь, после завоевания Ичкерией полного суверенитета — вряд ли. И, вполне возможно, решил преподать маленький урок смирения чересчур ревностным своим служителям — забросив их чёрт те куда. В мир джиннов, ифритов и прочей нечисти… А почему именно их — воинов не самых лучших, детей не расстреливавших — Аллаху виднее…

Андарбек первым пришёл в себя и, привязав нож к длинной палке, перерезал ремённые путы, на которых висели останки Григория. По счастью, у бандитов имелась с собой сапёрная лопатка — неглубокую могилу в мягкой лесной почве вырыли быстро. Чтобы завернуть тело пришлось пожертвовать не только майками, но и рубашками — саван из них не ахти, конечно, но ведь не хоронить же единоверца голым?

Наскоро закопав могилу, удручённые и изрядно перетрусившие бандиты совсем уже собрались в обратный путь, как Гасан вдруг заявил, будто только что услышал короткую автоматную очередь. Километрах в двух, трёх отсюда — в направлении лагеря, но несколько в стороне от прямой дороги.

Не только Димка, но и Марат, и Андарбек, услышав это заявление, готовы были убить Гасана — как чёрного вестника бед и несчастий — увы: этим радикальным актом они нисколько бы не уменьшили притаившейся впереди опасности. Ведь если голые дикари сумели выстрелить из отобранного у Мирошниченко автомата… пусть даже случайно… и дело не в том, что попавший в их руки «Калашников» они смогут использовать как оружие… нет, конечно — не смогут, но… опасные магические свойства приписав отобранным у чужаков предметам, само по себе могущество пришлых волшебников оценят, вероятно, очень невысоко… и?.. съеденный живьём Григорий — наглядная демонстрация этого самого «и»! Нет, как им сейчас ни страшно, но по пути к лагерю совершенно необходимо завернуть туда, откуда раздалась автоматная очередь. Ведь если удастся перебить сожравших Мирошниченко гадов, прочие дикари получат очень даже неплохую острастку! Поймут, как опасно связываться с воинами Аллаха! Которые в течение долгих десятилетий успешно сопротивлялись могучей армии безбожной России! И чтобы теперь какие-то голые дикари смели воровать и жрать их людей?! Нет! Покарать! Отомстить! Перебить всех до единого! Неужели же им, имеющим большой опыт партизанской войны, не удастся захватить врасплох группу нагло людоедствующих местных мальчишек?

Не удалось. Когда минут через сорок бандиты вышли на просторную поляну с явно обитаемым, обложенным дёрном небольшим шалашом — дикарей там не оказалось. Хотя, судя по дымящемуся кострищу, они здесь были совсем недавно. Однако, вовремя обнаружив преследователей, успели рассеяться по зелёным зарослям можжевельника, туи и лавровишни. И, вероятно, следят оттуда?