Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Вышедшие на поляну чужеземцы были явно напуганы: тревожно озирались по сторонам, с опаской всматривались в каждый зелёный куст и беспрерывно водили туда-сюда тонкими концами своих поражающих громом магических орудий. Иркат натянул тетиву и, затаив дыхание, прицелился в стоящего к нему спиной высокого чужеземца. Однако тот, оглядываясь по сторонам, ни мгновения не стоял спокойно, и выпущенная стрела попала не под левую лопатку, куда прицелился обычно не промахивающийся Иркат, а в руку. Воином пришелец оказался очень даже приличным: мгновенно определив, откуда была выпущена стрела, он, не обращая внимания на торчащее из руки древко, направил на кусты магическое приспособление, и оно сразу же страшно загрохотало. Могучая Сила ударила по кустам в нескольких шагах от того места, где замер оторопевший Иркат — кромсая листья, срезая ветки, расщепляя стволы. Скованный страхом юноша понял: если бы эта Сила угодила в него, то он бы уже был в чистом мире богов и предков.

А магическое орудие, изрыгая огонь, всё грохотало, и Сила продолжала терзать кусты — то отдаляясь от Ирката, то приближаясь к нему. Наконец орудие замолчало, и опомнившийся юноша стремительно бросился в чащу леса. Сзади опять загрохотало, несколько срезанных веток задели тело, что-то пронзительно провизжало рядом, но Ирката от поляны с пришельцами отделяло уже множество толстых деревьев, и выпущенная чужеземными колдунами Сила не смогла причинить ему вреда.

Забежав далеко в чащу, Иркат полностью овладел собой и прислушался — тихо. Повелевающие громом волшебники его не преследуют. Немного постояв за увитым плющом могучим дубом, юноша собрался с духом и решил вернуться. Да, страх заманивал его в глубину леса, но суровый голос Великого Вождя властно велел идти назад: баба! А ещё мечтаешь, вопреки священным обычаям, жениться на девушке из своего брачного клана! Как же! Всей твоей смелости хватило только на то, чтобы вероломно убить влюбившегося в тебя Кайхара! Нет уж! Если сейчас же не вернёшься, не соберёшь мальчишек и вновь не наладишь наблюдение за чужаками — быть тебе не вождём, и даже не воином, а самым обыкновенным засранцем!

И Иркат вернулся. Одним из первых. А возможно — и самым первым. Во всяком случае, Бейсар и Грайх тихо подползли к Иркату, когда он, затаившись в зарослях можжевельника, уже некоторое время следил за сгрудившимися у шалаша пришельцами — с удовольствием отмечая их замешательство и тревогу. И когда, перевязав руку раненому и недолго посовещавшись, чужеземные колдуны отправились восвояси, зыркая по сторонам испуганными глазами и выставив перед собой поражающие громом магические орудия, Иркат, Бейсар, Грайх и ещё пятеро, справившихся со страхом и присоединившихся к ним юношей, двинулись вслед за отступающими пришельцами. Празднуя про себя маленькую победу — как же! Четверо взрослых воинов, да ещё владеющих таким ужасным оружием, побоялись преследовать напавших на них мальчишек!

Бесшумно перебегая от дерева к дереву, хоронясь за кустами, опьянённые лёгкой победой подростки следовали за отступающим врагом. Конечно — на некотором расстоянии: отвага отвагой, но испытать на себе Силу Грома, исходящую из магических приспособлений пришельцев, не хотел никто.

Чужеземцы тоже шли, в общем-то, бесшумно, выдавая себя только время от времени производимым Громом: что, с одной стороны, свидетельствовало об их хорошей воинской выучке, а с другой — о всё ещё владеющем ими страхе. А стало быть — не столь уж и хорошей выучке: умением бесшумно передвигаться по лесу все мальчики у Речных Людей отлично овладевают к своей двенадцатой весне, а к четырнадцатой, ко времени Приобщения, бывают обязаны научиться владеть собой перед лицом страха. Да, к четырнадцатой весне эта способность не всем давалась одинаково хорошо, но чтобы взрослые воины — да ещё владеющие магическими орудиями! — так плохо справлялись со своим страхом?

Насколько знает Иркат, не только у Речных Людей, но и у всех их соседей подобное вряд ли возможно… Может быть, чужаков так напугали найденные ими останки принесённого в жертву товарища?.. И от этого испуга они не могут оправиться до сих пор? Но — почему? Ведь они же видели, что на нём венок из лавра, пояс из плюща, браслеты из омелы? И, значит, могли понять, что их товарищ не съеден какими-нибудь дикими людоедами, а по всем правилам принесён в жертву цивилизованными людьми? И, стало быть, вкушает сейчас блаженство в Горнем Мире богов и предков? Или — не поняли? Не исключено ведь, что они явились из такой дали, где жертвоприношения совершаются совсем по-другому?.. с применением магических орудий?.. священную жертву не съедают, допустим, и даже не сжигают, как Жители Побережья, а поражают Громом? И в этом случае пришельцы действительно могли подумать, что, пленившие их товарища, не принесли его в жертву — обеспечив тем самым вечное посмертное блаженство — а просто злодейски съели, таким образом отправив душу в Страну Вечной Зимы?.. А то и вовсе — истребив её изо всех Миров? Если так — очень жаль… видят Увар и Айя — он, Иркат, этого не хотел… Да, но как объяснить пришельцам, не владеющим ни одним из человеческих языков, что их товарищ был принесён в жертву по всем правилам и вкушает сейчас блаженство в мире богов и предков Речных Людей?

От этих благочестивых размышлений Ирката оторвал не столько произведённый чужеземными колдунами очередной громовой треск, сколько раздавшийся рядом короткий вскрик Бейсара. И негромкий глухой хлопок от падения его тела. Стремительно метнувшийся на эти звуки Иркат нашёл юношу за невысокой туей — лежащим на спине и прижимающим левую руку к правой стороне груди.

Склонившись над поверженным Колдовством товарищем, Иркат бережно отодвинул напрягшуюся кисть, чтобы осмотреть место, куда попала выпущенная врагами Сила, и с удивлением обнаружил лишь крохотную, слегка кровоточащую, круглую ранку — через которую, вероятно, Сила проникла внутрь. Да, но в таком случае Бейсар, конечно, был бы уже мёртв, а он явно жив. Хоть и тихо, но вполне внятно шепчет: «Знаешь, Иркат, совсем не больно… как сильный толчок… или — будто на что-то наткнулся… нет, всё-таки — толчок… шёл, шел, и вдруг подкосились ноги… и я бряк — и валяюсь… и не могу встать… такая слабость… откуда?.. ведь совсем не больно… только немного жжёт… спереди и сзади… а внутри — нет… эта Сила… она, похоже, вся прошла сквозь меня… погоди, Иркат, я сейчас встану… соберусь с силами — и… нет, не могу… помоги немножечко — дай руку… и я…я…»

— Лежи уж, — с грубоватой нежностью отозвался Иркат, почувствовав к раненому юноше ту же жалость, которую тремя днями раньше он испытал к насмерть сражённому собственной рукой Кайхару. Правда, без примеси тоски и безысходности — не было ощущения, что Бейсар умирает. Нет — его рана казалась хоть и серьёзной, но не слишком опасной, и если бы она была причинена не магической Силой, а обыкновенным земным оружием, Иркат почти бы не сомневался в благополучном исходе. А так… впрочем…