Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

— Потерпи, Бейсар. Сейчас будет немного больно… но, знаешь, надо… повернуть тебя на бок… чтобы посмотреть — как сзади…

Иркат осторожно повернул застонавшего юношу на левый бок — Сила, слава Увару, прошла насквозь. Не задержалась в теле. Там, правда, где она вышла, рана была значительно больше, и из неё тоненькой струйкой сочилась кровь. Опять-таки — не в таком количестве, чтобы унести с собой душу Бейсара. И если Сила прошла прямо… узкой направленной струёй… и не растеклась внутри… то Бейсар уже через несколько дней должен встать на ноги! Ведь ранение хоть и проникающее, но — с краю. В худшем случае — немного задето лёгкое. Но никакая большая кровеносная жила не перебита: рот у Бейсара чистый, на губах — при выдохе — не пузырится кровавая пена.

Пока Иркат осматривал раненого, к нему подошёл Грайх и ещё двое юношей. Узнав в чём дело, Грайх попросил у Ирката волшебный нож съеденного чужеземца, а другие юноши занялись поисками нужного мха и лишайника, и скоро их отыскали. Иркат, пережевав лишайник, приготовил целебную кашицу, залепил ею проделанные магической Силой отверстия на груди и спине Бейсара, пришлёпнул сверху по полной пригоршне сухого мха и плотно обмотал липовым лубом, которого при помощи волшебного ножа Грайх за короткое время надрал столько, что его хватило не только на перевязку, но и для того, чтобы соорудить носилки.

Бейсар во время перевязки впал в полубессознательное состояние, малоразборчиво шепча нечто вроде, — Иркат, ты, не оставляй, помоги, без тебя нельзя, плохо, умру, ты, я, меня, ты, тогда хорошо, когда ты, не оставляй, — слушая бред раненого товарища и проникаясь к нему всё большими жалостью и состраданием, Иркат надумал было принять участие в его переноске в хижину Кайхара, но вовремя спохватился: нет! Место вождя не с ранеными, в обозе, а в строю — в передовом отряде!

Велев двум пришедшим на помощь юношам отнести Бейсара в жилище пропавшего Присматривающего, Иркат, в сопровождении Грайха, пустился догонять ушедших далеко вперёд чужеземцев. Что было бы не простой задачей, если бы они время от времени не погромыхивали своими магическими штучками и, разумеется, если бы Иркат не знал, где расположен их лагерь. Однако, несмотря на всё это, настичь пришельцев удалось только тогда, когда они уже вернулись на место своей стоянки.

В лесу, окружающем занятую чужеплеменниками поляну, самозваный вождь, наскоро проинструктировав своё голое войско — а к этому времени сюда подошло уже более тридцати мальчишек — затаился в знакомых по прошлому разу кустах. Не в тех, естественно, где при помощи волшебного света чужаки его чуть было не обнаружили, нет, подальше — в зарослях можжевельника.

Что пришельцы перенесли свой лагерь с поляны в лес, вместо спешно собранного шатра отрыв для жилья землянку, это Иркат уже знал и, напряжённо всматриваясь в переплетение стволов и веток, старался отыскать взглядом их удивительные капища — напрасно. Маскироваться, похоже, они умеют. Зато сами чужаки — все восемь — о чём-то оживлённо переговаривались на открытом месте, под старым огромным тополем, там, где прежде стояли их капища. Которые, по клятвенным уверением соглядатаев, вдруг, громко заворчав, сами собой забрались в лес. Чему Иркат не то что бы вовсе не верил — поразительные магические свойства заколдованных пришельцами предметов не переставали удивлять — но всё-таки предпочитал думать, что двое или трое незамеченных мальчишками чужаков забрались внутрь этих сооружений и собственными ногами закатили их в чащу. А может быть, привязав длинные верёвки, затянули из-за кустов. Не зря же эти, тяжёлые с виду, штуковины опираются на подобия лунных дисков — катить их, вероятно, не трудно. Как бы в противном случае чужеземцы приволокли их с собой? Бранка их знает, из какой невообразимой дали?

Недолго посовещавшись, чужаки скрылись за деревьями, и их дальнейшие действия Иркатом скорее угадывались, чем воспринимались глазами. Вот они, отбросив ветки, открыли свои удивительные капища. Вот забрались в них, хлопнув дверцами, и капища — действительно! — заворчали. Негромко и мелодично — наподобие двух сытых довольных рысей. Через короткое время ворчание вдруг перешло в злобный рёв, капища дёрнулись и, с треском ломая ветки, выкатились на поляну. На несколько мигов замерли и, сорвавшись с места, будто бешеные туры в период гона, кругами понеслись по открытому месту. Друг за дружкой, подминая сухую траву и мелкий, попадающийся на пути кустарник.

Поначалу Иркат напряжённо вглядывался под низ этих рычащих тварей, надеясь увидеть отталкивающиеся от земли ноги пришельцев, но скоро они помчались так быстро, что юноша отбросил все, остававшиеся у него, сомнения — магия! Никакой человек не может бежать с такой сумасшедшей скоростью! Хоть налегке, хоть вовсе голым! А уж чтобы катить на себе тяжеленные сооружения — бред! Для такого подвига забравшиеся в них люди должны быть сильней медведей! Быстрей оленей! Между тем, как съеденный ими чужак, кроме очень высокого роста, ничем, в сущности, не отличался от Речных Людей. Особенно — когда перед жертвоприношением с него стащили диковинную одежду.

Покружив по поляне, заколдованные жилища сбавили скорость и с треском вломились в лес — объезжая толстые дубовые стволы, сминая кусты и ломая тонкие деревца. То утробно рыча, то затихая до мурлыкания, то взрёвывая подобно раненому зубру. Причём, несмотря на то, что им приходилось всё время петлять между больших дубов, лип и ясеней, блестящие рыбьей чешуёй чудовища катили так быстро, что, пустившиеся вслед за ними мальчишки, едва успевали перебегать от дерева к дереву и, в конце концов, чтобы не потерять их из виду, понеслись изо всей мочи — нестройной толпой, практически не таясь. За что сразу жестоко расплатились: у катящего вторым монстра вдруг открылась верхняя треть задней стенки, в образовавшееся отверстие высунулся источник магической Силы и загрохотал таким страшным Громом, от которого несколько бегущих мальчиков, будто разом споткнувшись, кубарем покатились по земле.

Иркат, заметив как из чрева чудовища высовывается источник Силы, успел метнуться за толстое дерево меньше чем за мгновение до грянувшего смертью Грома и видел, как у бегущего впереди Гайгата брызнули из спины три кровяных фонтана. И уже стоя за дубом видел покатившихся по земле, сметённых нездешней Силой, ещё пятерых или шестерых юношей.

Растерянный, злой, испуганный, но более всего взбешённый Шамиль наконец-то смог отвести душу. То там, то сям мелькающие за деревьями призраки наконец-то материализовались в стайку голых мальчишек, которые, в азарте погони забыв об осторожности, побежали за выбравшимися в редколесье «джипами». Был, конечно, соблазн выманить их на полностью открытое место и там уже перебить всех до единого, но чутьё подсказывало Шамилю, что из леса они не выйдут. Да — мальчишки, но уже — воины. А лазутчики — высший класс. И тем, что в пылу погони они утратили на минуту бдительность, необходимо воспользоваться сейчас. Дать малолетним людоедам урок, запоминающийся надолго.