Леонид Пузин - Приговорённые к совершенству [СИ]

Когда разведывательная группа вернулась с почти полуторачасовым опозданием, Шамиль с яростной бранью набросился не только на Упыря, но и на Марата, и на Гасана, пощадив лишь раненого Андарбека. Однако ни брань, ни даже угрозы на сей раз нисколько не испугали разведчиков, знающих крутой нрав командира — они, как вскоре понял Шамиль, были исполнены таким ужасом, что все его самые грозные и самые обидные слова от них просто отскакивали. Заметив это, командир встревожился и велел Марату объяснить, в чём дело. И когда Марат сухо и точно описал вид останков Мирошниченко, подчеркнув, что его наверняка ели живьём, Шамиль почувствовал, как кровь леденеет в жилах: о, Великий Аллах! Какому тяжкому испытанию Ты подвергаешь Своих верных воинов! Заслав их в такое время и в такое место, где голые мальчишки способны пленить и съесть хорошо вооружённого матёрого уголовника!

Однако худшим в рассказе Марата было не описание жестокости юных людоедов, а то, что огнестрельное оружие не произвело на них должного впечатления. Нет, они его, конечно, боятся — сбежавший раненый пленник их на сей счёт, видимо, просветил — но… боятся, как боялись бы современники! А вовсе не доисторические дикари, которым, судя по воспоминаниям некоторых путешественников, перед поражающими громом богами следовало испытывать суеверный ужас. Ан нет! Не испытывают! Прячутся по кустам и исподтишка пускают в богов подлые — с отделяющимися наконечниками — стрелы.

Дослушав Марата, Шамиль приказал грузиться в «джипы» и немедленно убираться из этого чёртова леса, ругая себя за то, что не принял такого решения ещё вчера, сразу же после похищения Фиксатуры. И уж тем более, после пленения раненого дикаря-мальчишки. Когда стало ясно, что местные жители не просто их обнаружили, но и следят за ними.

Вскоре после того, как «джипы» углубились во вполне проходимый, по счастью, лес, припавший к крупнокалиберному пулемёту Шамиль стал замечать стремительно мелькающие между деревьями фигурки голых мальчишек. Увы — поодиночке. И так стремительно, что только дурак стал бы стрелять по ним: в лучшем случае зацепишь одного, двух — да и то вряд ли. Но вот, перед тем, как смениться открытым пространством, лес поредел ещё, водитель увеличил скорость до тридцати километров в час, мальчишки, чтобы не отстать от «джипов», вынуждены были пуститься во всю прыть и, главное, уже не перебегая от дерева к дереву, а прямо по следу, сбившись в довольно плотную стайку. Командир понял: пора! На выходе из леса мальчишки-воины наверняка опомнятся и не побегут за «джипами» по открытому месту.

Опустив заднее стекло и крикнув водителю, чтобы остановился, Шамиль поймал в рамку прицела бегущего справа мальчика и нажал на гашетку. Длинная очередь повела ствол пулемёта влево — под огонь попала вся группа.

О, с каким яростным наслаждением Шамиль давил и давил на гашетку пулемёта! Никогда — в самых свирепых боях с ненавистными «федералами»! — он не испытывал такого бешеного восторга, как сейчас, кося внушивших постыдный страх ему (отважному горцу!) маленьких людоедов. И хотя косить уже было некого, Шамиль всё давил и давил на гашетку. Поражая тяжёлыми пулями деревья, кусты, валежник, опавшие листья, ручьи и лужи, землю и воздух этого ужасного леса. Со всеми своими дикарями сгинувшего Бог знает сколько тысячелетий назад и всё-таки ухитрившегося поймать его — существующего совсем в другом мире! — ревностного слугу Аллаха.

Из состояния гипнотического транса командир вышел только полностью, до последнего патрона, израсходовав ленту. И, почувствовав огромное облегчение, будничным голосом обратился к водителю:

— Поехали. Эти твари не скоро опомнятся. А нам надо успеть до темноты. Ну — найти место для лагеря.

Посеяв смерть, чудовища выкатились из леса и вихрем умчались в примыкающую с юга степь. Так быстро, что затаившийся на опушке Иркат понял: не только им, людям, но и самым быстрым оленям было бы не успеть за этими магическими сооружениями. Что ж, разрешалась одна загадка: каким именно образом чужеплеменники так неожиданно — никем незамеченными — оказались на землях Речных Людей. Если заколдованные жилища пришельцев могут с такой немыслимой скоростью переносить их с места на место, то появиться где хочешь, минуя все посты и опередив всех гонцов, было им плёвое дело. Возникала, правда, другая: за каким лешим чужеплеменникам понадобилось забираться в чащу? Да вдобавок — пробовать хорониться в ней? Когда на открытом месте, имея волшебное средство передвижения и магическое оружие, пришельцы были неуязвимы не только для пятидесяти ещё неприобщённых юношей, но и для всех взрослых воинов Речных Людей. Даже — если бы они объединились с Жителями Побережья и прочими соседними племенами.

Эти отвлечённые соображения непроизвольно мелькнули в уме Ирката в то короткое время, пока он провожал взглядом скрывшихся за далёким холмом чудовищ, и сразу же сменились куда более насущными: Бранка их побери, этих, сеющих смерть, могучих волшебников! Вселить бодрость в своё, впавшее в уныние, войско будет ох как непросто! Однако Дух Великого Вождя повелевал Иркату во что бы то ни стало попробовать утешить и расшевелить отчаявшихся товарищей, и он вернулся к месту побоища.

Кроме Гайгата ещё трое юношей были убиты на бегу, двое умерли за то короткое время, пока Иркат следил за уносящимися в степь пришельцами, ещё двое, смертельно раненых, должны были умереть вот-вот, у троих, раненых тяжело, но, кажется, не смертельно, оставалась надежда на выздоровление. Кроме того, ещё несколько мальчиков получили сравнительно лёгкие ранения — хотя одному из них, с жутким образом перебитой голенью, суждено, видимо, остаться без ноги. В лучшем случае — охрометь до скончания дней.

Природное лидерское чутьё помогло Иркату быстро сориентироваться в этих удручающих обстоятельствах. Всех уцелевших мальчиков он занял строительством большого шалаша, чтобы переноской в хижину Кайхара не утяжелять состояние раненых, а сам с Грайхом, Аржаком и несравненным бегуном Вирком решил, дождавшись темноты, пойти по следам пришельцев в смертельно опасную, однако необходимую разведку: знать, где нашли приют чужеземные колдуны, было, по мнению Ирката, жизненно важно для Речных Людей. Не только для их процветания и благополучия, но и вообще — для существования.

Зверь приближался. Ступая тяжело и, вместе с тем, почти неслышно. Сергей лёгким толчком разбудил Юрия, и теперь они оба, сжимая своё жалкое перед такой махиной оружие, всматривались в скупо освещённую ущербной луной доисторическую мерзость. Гадая, пройдёт ли чудовище точно по своим прежним, лежащим метрах в шестидесяти от землянки, следам или, слегка свернув, «удостоит» их не вполне приятным визитом?