Песах Амнуэль - Млечный Путь, 2016 № 02 (17)

Раджа слушал весь этот грубый вздор совершенно спокойно, нимало не меняясь в лице — ни один мускул даже не дрогнул! А когда несчастный исчерпал силы и бессильно упал — беспомощный и притихший — на пол клетки, господин мрачно и холодно улыбнулся, а затем повернулся и зашагал прочь.

Дни шли. Каждый день повторялось одно и то же: Неранайя осыпал проклятиями раджу, а тот молча слушал и никак не реагировал. Более того, он стал проводить больше времени в главном зале и даже завел привычку каждую ночь спать на галерее. Наконец, малаец устал и выдохся, а потому перестал реагировать на своего врага и замер в угрюмом молчании. Я наблюдал за ним. Он был мне интересен, и потому я отмечал малейшие изменения в его настроении. Похоже на то, что сейчас он пребывал в беспомощном отчаянии, но всячески старался это скрывать. Даже благородного права на самоубийство он был лишен. Если бы он захотел упасть и разбиться о каменный пол, то не смог бы выбраться. Не мог и заморить себя голодом — потому что слуги стали бы кормить его насильно. Порой он впадал в ярость: сверкал глазами и задыхался, но стал явно тише и разговорчивее — я нередко беседовал с ним, и он, похоже, общался даже с удовольствием. Неведомы были пытки, на которые его обрек раджа в будущем, но уже самое пребывание в таком жалком состоянии являлось самой настоящей пыткой. Неранайя прекрасно осознавал это, однако на судьбу свою не жаловался.

Тем не менее кульминация приближалась, и однажды ночью развязка свершилась. Хотя с той поры минуло немало лет, не могу не вспоминать о том, чему пришлось стать свидетелем, без содрогания.

Ночь была жаркой и душной. Поэтому раджа расположился на ночь в большом зале, но не на галерее, а приказал установить кровать прямо под ней, на полу — там было прохладнее. Я тоже не мог спать в своей комнате и потому решил устроиться в самой дальней части зала, у входа, за занавеской. Я улегся, когда уже была глубокая ночь. Мягко шелестели водяные струи фонтана, но я расслышал и некий посторонний звук — однообразный и невнятный, но необычный. Он доносился из клетки малайца, но само узилище было скрыто от меня фонтаном. Я удивился и заинтересовался, потому, стараясь не шуметь, прижавшись к стене, не выходя из-за занавеси, сместился в сторону. В зале царила полутьма, но мое предположение оказалось верным: Неранайя над чем-то трудился. Любопытство одолело меня, тем более что его злокозненность была мне хорошо известна. Потому я тихонечко приподнял занавесь и посмотрел на пленника.

То, что я увидел, меня поразило: зубами Неранайя разрывал мешок, который служил для него верхней одеждой. Он осторожно, стараясь не шуметь, отрывал длинные полосы ткани. При этом он поминутно бросал короткие тревожные взгляды на раджу. Тот спал, хотя дышал во сне тяжело и неровно. Оторвав очередную ленту зубами, злоумышленник — опять же зубами — крепил ее к ограде клетки, а потом, извиваясь всем телом и подобно гусенице, переворачиваясь, скручивал из них веревки. Их становилось все больше — по мере того как он отрывал новые и новые полосы. И так — с великим мастерством и терпением — Неранайя повторял и повторял одну и ту же операцию, пока вся одежда не была разорвана и превращена в веревки. Затем он начал связать их между собой, используя язык, губы и зубы. При этом свободный конец, чтобы не мешал, — прижимал телом. Так он изготовил довольно длинную — в несколько футов длиной — бечеву и за один конец, действуя ртом и зубами, привязал ее к ограждению клетки. Сначала я не мог понять его замысла, но теперь меня осенило: он собирается совершить нечто совершенно невообразимое — бежать из своего узилища. Сбежать — без рук и без ног! Но зачем? Так ведь раджа спит в зале! — от этой мысли у меня даже перехватило дыхание. Его толкает все та же отчаянная жажда мести! Даже если он совершит невозможное — переберется через ограждение клетки, что его ждет? Падение? Веревкой он воспользоваться не сможет — чем он будет за нее держаться? Он упадет и разобьется насмерть или покалечится. Но даже если это ему удастся, как он доберется до ложа раджи? Как бы глубоко тот ни спал, приблизиться к нему, не разбудив, не получится. Совершенно пораженный отвагой этого человека, я был убежден, что страдания, выпавшие на его долю, повредили разум, но тем не менее наблюдал за ним, затаив дыхание.

Связав несколько полос вместе, Неранайя соорудил короткую петлю на одной из стоек ограждения клетки. Длинный конец рядом с ограждением он захватил зубами; затем, извиваясь, с огромным трудом занял вертикальное положение. Потом, опираясь спиной, просунул подбородок в петлю и с большим усилием принялся давить вниз, пытаясь поднять нижнюю часть туловища на ограждение клетки. Усилия были так мучительны, что узник вынужден был то и дело прерываться. Он задыхался. Дышать, очевидно, было очень трудно и больно потому, что, даже когда он отдыхал, все равно оставался в напряжении: петля пережимала трахею и душила его.

Невообразимыми усилиями он-таки смог поднять нижнюю часть тела на ограждение и лечь животом на него. Затем начал осторожно продвигаться вперед. Достигнув равновесия, повернулся вокруг своей оси и улегся всем телом — грудью и животом — на ограждение. Разумеется, как бы ни старался удержать равновесие, он должен был неизбежно свалиться вниз, но этого не давала сделать веревка, одним концом закрепленная на ограждении (другой он сжимал в зубах). Беглец с такой точностью рассчитал расстояние между собственным ртом и местом, где крепилась веревка, что без труда мог удерживать горизонтальное положение. Если бы кто-нибудь рассказал мне о чем-то подобном, я решил бы, что человек лжет: совершить такое невозможно!.. Если бы не видел этого собственными глазами.

Отдохнув, Неранайя начал осторожно поворачиваться. Вот его живот лег на поручень, нижняя часть тела согнулась, и он стал скользить вниз. От свободного падения удерживала веревка, которую он держал в зубах. Безумец слегка ослаблял хватку, и под собственной тяжестью его тело медленно скользило вниз; сжимал — и движение останавливалось. Серьезную трудность представляли узлы — преодолевать их приходилось с великим напряжением сил. Но не только зубами он контролировал веревку — он ее сжимал шеей и плечом, да еще и петля у него была под подбородком. Теперь мне было совершенно ясно, что план, осуществление которого я наблюдал, был не просто тщательно, но скрупулезно просчитан. На его подготовку ушли не дни, а недели, и только такой сильный волей человек, как Неранайя, мог осуществить его. Я помнил, что в течение последних недель меня очень удивляли странные движения, которые он регулярно — буквально до изнеможения — выполнял в своей клетке: они были вовсе не случайны и целью своей имели подготовку к тому, что он сейчас делал.