Джеймс Ганн - Бессмертные [сборник litres]

Согласно докладу председателя КПД, политическая ситуация и в округе, и в штате оставалась стабильной. В последнее время партия Антививисекторов заключила несколько союзов с псевдорелигиозными организациями, но это не выходило за рамки обычных неприятностей. Всем раздали мимеографические списки кандидатов в общество от штата и от округа. Все они получили одобрение КПД.

Списки были утверждены без возражений. Сумма в размере 553 тысяч долларов была выделена на предвыборные расходы.

Но на этом все не закончилось.

После завершения первого собрания Флауэрс некоторое время слонялся без дела перед дверью зала, в котором было назначено второе.

– Флауэрс?

К нему обращался председатель КПД. Разом онемев, Флауэрс последовал за ним в зал заседаний. Там уже находились пять докторов, и председатель занял место посередине. Они сидели за длинным, массивным столом из настоящего дерева, потемневшего от времени, и лица их были торжественно-серьезны.

– У тебя неприятности, мальчик, – начал председатель.

Доктор, сидящий справа от председателя, наклонился вперед, зажав в руке небольшой листок-памятку.

– Прошлой ночью, находясь на вызове в городе, ты передал полиции предполагаемого спекулянта по имени Крамм. Крамма отпустили в 9 утра. У него была лицензия. А в протестированной ампуле содержались триста тысяч единиц пенициллина.

– Типичные штучки Боуна! Он выдал лицензию, оформленную задним числом. А насчет тестирования пенициллина все ложь. Иначе они не продавали бы его по цене ниже оптовой.

– Если бы ты внимательно слушал докладчиков на сегодняшнем собрании, то понял бы, что пенициллин бесполезен. Когда его только начали использовать, штаммов, имеющих к нему иммунитет, было в среднем около пяти процентов. Теперь же их девяносто пять процентов, и этот показатель продолжает расти.

Флауэрс подумал о деньгах, потраченных на исследования и производство антибиотиков, употребление которых привело к появлению еще более опасных штаммов бактерий. И теперь, чтобы их уничтожить, требуется искать новые, более сильные антибиотики.

– Как же мы сможем положить этому конец, – спросил Флауэрс, – если не наказывать таких спекулянтов при первой же возможности?

Доктор улыбнулся.

– Для того и существует наш комитет. Мы отказались продлить страховку Джона Боуна. Это приведет его в чувство. – Тут его лицо закаменело. – По крайней мере, мы надеялись на это до сегодняшнего дня.

– Что вы имеете в виду? – Флауэрс почувствовал, что бледнеет.

– До того, как Боун отпустил тебя.

Флауэрс с ужасом уставился на пять застывших, как маски, лиц.

– Он не отпускал меня. Я сбежал!

– Брось, Флауэрс, не трать наше время на эту чепуху, – нетерпеливо заявил председатель. – От Джона Боуна невозможно сбежать. К тому же у нас есть свидетельство – запись того, как ты его осматриваешь и назначаешь лечение!

– Но я-то сбежал! – перебил председателя Флауэрс. – Использовал ультразвуковое обезболивание и инъекцию неокураре, а затем сбежал…

– Замечательно! Сначала вылечил Боуна…

– Я дал ему пилюли из сахара…

– Все равно. Боуну они помогают так же, как и любое другое лекарство.

– Разве вам не понятно, зачем Боун послал эту запись сюда? Если бы я действительно лечил его, он сохранил бы такую запись, чтобы шантажом принудить меня к сотрудничеству в дальнейшем.

Члены комитета переглянулись.

– Возможно, мы бы приняли такое объяснение, – сказал председатель, – если бы не получили еще одно доказательство твоего легкомысленного отношения к Профессии и профессиональной этике.

Он включил проигрыватель. Флауэрс с недоверием слушал, узнавая свой голос, как он задает вопросы о медицине, взносах и социальных проблемах. Запись была умело отредактирована. Убийственное доказательство.

Хэл , – подумал он. – Хэл, зачем ты это сделал?

Хотя ответ на свой вопрос он уже знал. Хэл Мок беспокоился, что может не попасть в число выпускников. И чем меньше студентов было в группе, тем больше шансов становилось у Хэла.

Председатель что-то говорил ему.

– Ты подпишешь бумаги на увольнение утром. После этого ты соберешь свои личные вещи и покинешь Центр так быстро, как только возможно. Если когда-нибудь обнаружится, что ты практикуешь или каким-либо образом лечишь больных…

Когда председатель закончил, Флауэрс спокойно спросил:

– Что вы собираетесь делать с доктором Расселом Пирсом?

Глаза председателя сузились, и он повернулся к сидящему справа от него.

– Доктор Пирс? – переспросил он. – Но ведь он исчез тридцать лет назад, да? Он, должно быть, давно мертв. Если бы он все-таки оказался жив, ему сейчас было бы больше ста двадцати пяти лет…

Флауэрс перестал слушать его. Что-то оборвалось у него внутри, словно резанули скальпелем, и он понял, что слушать больше незачем. Человек всю жизнь ищет истину. Если ему повезет, то, прежде чем умереть, он успеет узнать, что абсолютной истины не бывает. У каждого из нас свой маленький кусочек правды , – подумал Флауэрс. И самая страшная ошибка – решить, что именно мы видим всю картину целиком. Медицина не может одновременно вмешиваться в политику и не нести за это ответственности. Доктор Пирс не может одновременно быть героем и злодеем.

Флауэрс наконец-то увидел статую божества с изнанки и понял – сохранить половину идеалов намного хуже, чем остаться совсем без них. Отец , – мелькнула мысль, – ты бы здесь не оказался. Прости, отец.

Он развернулся и вышел из комнаты. В холле административного здания был телефон. Он набрал нужный номер, подождал ответа, а потом что-то коротко и быстро сказал в трубку. Пока автопилот вел «Скорую» назад в Медицинский Центр, Флауэрс нашарил в своем чемоданчике пару таблеток амфетамина и проглотил их, как конфеты.

Но волна целеустремленной радости поднялась в нем до того, как начал действовать стимулятор. Конечно, замечательно быть неотъемлемой частью огромного общественно-этического механизма, но иногда человек должен следовать своим собственным убеждениям. И в этом случае огромному общественно-этическому механизму следует его остерегаться.

Даже обнаружив, что за ним следят, он не забеспокоился. В подземке он стряхнул с плеч приметную белую куртку.

– Эй, – обратился он к дежурному фармацевту, – здесь, должно быть, адски скучно по ночам. Наверное, тебя не раз и не два нестерпимо тянуло выпить чашечку кофе.

– Еще бы.

– Так вперед, – подбодрил его Флауэрс. – Я присмотрю за складом.

Фармацевт замялся, разрываясь между долгом и желаниями. И в итоге решил пойти, чтоб не выглядеть трусом в глазах студента.

Как только он ушел, Флауэрс, не медля ни секунды, отправился в хранилище, минуя аптечный склад. Массивная дверь была приоткрыта. В дальнем углу пряталась скромная картонная коробка. Ее содержимое оценивалось приблизительно в 10 миллионов долларов. Флауэрс сунул одну ампулу в карман, замялся, а затем вытащил оставшиеся одиннадцать из мягких гнезд – внезапно засомневавшись, что их стоит оставлять госпиталю…