Геннадий Дмитриев - Настоящая работа для смелых мужчин

Утром, когда лучи восходящего солнца проникли сквозь грязные окна гостиницы, наше будущее уже не казалось нам таким мрачным и безысходным как вчера. Мы узнали, что ханыга, не проявлял к нам агрессивности, он просто хотел, чтоб мы угостили его настоящей русской водкой, а девушки, крутившиеся возле нас, которых мы приняли за проституток, предлагали нам за небольшие деньги экскурсию по местным достопримечательностям. Да, и сама гостиница с утра показалась нам не такой уж мрачной.

Мы занялись подготовкой к полету. Жан Поль выяснил, что обещанный радиомаяк закуплен и ожидает нас на складе. Подписав необходимые документы, Жан Поль радостно сообщил, что можно приступать к погрузке оборудования.

Радиомаяк, общим весом в двести пятьдесят килограмм, был упакован в пяти ящиках, документация, согласно ведомости комплектации, находилась в ящике номер один. Разыскать грузчиков нам не удалось, и мы решили сами тащить ящики к самолету. Николай Иванович работал в паре с Жан Полем, а я — с Рудольфом. Рудольфу ящик в пятьдесят килограмм — что пушинка, я же обливался потом в три ручья. На нашем острове уже давно наступила осень, а здесь, в Дегире, стояла невыносимая жара.

Николай Иванович, явно делая комплимент соотечественникам нашего француза, говорил:

— Вот, молодцы! Ведь могут же сделать компактный радиомаяк! А у нас компактным считается тот, что монтируется в кузове автомобиля, и может перевозиться на Ан-12, а тут, пожалуйста, и на Ан-2 можно доставить!

Я молчал и только пыхтел, как паровоз на подъеме. Когда, наконец, все ящики были доставлены к самолету, я сказал, вытирая пот со лба:

— У меня такое впечатление, что эта упаковка тяжелее самой аппаратуры, вы только посмотрите, какие добротные деревянные ящики! Ну, прямо, как у нас! И где это твои французы научились такие ящики делать?

— Не знаю, — ответил Жан Поль, — я раньше такой упаковки не видел, может, специальная поставка для стран с особым климатом?

— Ладно, грузите, потом разберемся, — распорядился Николай Иванович.

Погрузив оборудование, мы отправились оформлять полетные документы. Местный начальник, седой, пожилой француз, узнав, куда мы летим, сочувственно покачал головой:

— Гиблое это место, ребята! Полгода назад двое американцев и один наш пилот на Цессне хотели полетать над долиной, пилот не соглашался, но ему обещали большие деньги, и он полетел. Больше, с той поры, их никто не видел. Других искателей приключений не находилось.

— Мы не искатели приключений, — ответил Жан Поль, — это наша работа.

— Лучше быть безработным, чем иметь работу, связанную с нечистой силой!

— А вы уверены, что в долине обитает нечистая сила? — спросил Николай Иванович.

— А что же еще!?

Попрощавшись, и пообещав непременно вернуться, мы взлетели. Через час полета показалась долина и окружающие ее горы. Посадочная площадка была отмечена пустыми бочками из-под горючего, полные бочки были аккуратно сложены в стороне. На месте был и домик, сооруженный год назад, недалеко от него стояла хижина старухи Изель. Когда мы приземлились, старуха уже встречала нас у самолета, как ребенок радовалась она подаркам, которые мы привезли.

— А я вас еще неделю назад ждала, — сказала она.

— Мы так и рассчитывали, — ответил Жан Поль, — да погода подвела.

— А откуда ты знала, что мы должны прилететь? — удивился Николай Иванович.

— А, вот, знала! — ответила старуха Изель.

Огромный серый волк, которого старуха называла собачкой, узнав пилотов, подошел к нам, по-собачьи виляя хвостом. Николай Иванович присел, и зверь положил ему морду на колени, уткнувшись мокрым носом в теплые руки. Рудольф вынес из самолета пакет с приготовленной для волка едой, угощал зверя, тот брал корм прямо с рук.

— Хорошая у вас собачка, — сказал я, — ласковая.

— Это она со своими ласковая, — ответила старуха, — чужих в клочья порвет. Зверь знает, кто с добром приходит, а кто со злом, он не человек, его не обманешь!

Поговорив со старухой, и пообщавшись с ее собачкой, мы приступили к разгрузке. Рудольф с Жан Полем вскрыли ящик с документацией. Они вдвоем разбирались со сборкой, установкой и настройкой радиомаяка. Вдруг Рудольф громко и удивленно воскликнул:

— Да, это же наш, русский радиомаяк! РМ-200МК, научно-производственного объединения «Авианавигатор»! Только документация на французском!

— Это же надо! — сказал Николай Иванович. —В бывшей французской колонии купить русский радиомаяк! Оказывается и наши компактные станции делать умеют!

— Теперь мне понятно, почему такая упаковка, — проворчал я, — а ящики хорошие, добротные, пригодятся в хозяйстве.

— Ну, Жан Поль, разбирайся, — сказал Николай Иванович.

— Да, черта с два разберешься! — ответил Жан. — Документация-то по-французски написана!

— Не понял, — удивленно ответил наш командир. —А ты ж у нас кто, француз? Или ты в России по-французски и читать разучился?

— Да, лучше бы они по-русски написали! — воскликнул Жан. Не понимаю я того французского, на котором эта документация написана! Пока речь идет о том, в каких выставках принимали участие, какие сертификаты получили — все понятно, но как только до технической терминологии дело доходит — так полный бред! Ну, нет у нас таких терминов в радиотехнике! В каких словарях они эту терминологию отыскали? Вот, перевожу дословно: «Для того, чтоб собрать блоки в стойку, необходимо расплавить контактные группировки». Кто из вас мне объяснит, что такое «контактные группировки» и как можно их «расплавить»? Или вот — настройка. Фраза построена так, что совершенно не понятно, нужно ли установить частоту перед включением блока, или включить блок перед установкой частоты, а главное, написано, что все операции необходимо производить только в указанной последовательности, иначе станция работать не будет!

— Ничего, — заявил Рудольф, — разберемся, я хоть и немец, но родился и вырос в России, и методом научного тыка владею не хуже русского студента!

— Эй, вы, экспериментаторы, — сказал Николай Иванович, — смотрите, радиомаяк не спалите!

— Ну, Николай Иванович! — сказал Жан Поль.

— Обижаешь, командир! — добавил Рудольф.

— Ладно, вы тут разбирайтесь, а мы с Сережей пойдем, пока хозяйством займемся.

Пока мы с Николаем Ивановичем занимались хозяйственными вопросами, ребята уже собрали и настроили радиомаяк. Я сел в кабину самолета, включил радиокомпас, и настроил на указанную частоту, стрелка индикатора показала наличие сигнала, радиокомпас указывал направление на маяк.

— Всё, работает! — крикнул я, — выключайте, а то опять аккумулятор посадите!

Первый день наших исследований прошел спокойно. Мы летали над долиной, проводя аэрофотосъемку, измерения геомагнитных полей, ведя наблюдение за местностью. В первый день с нами ничего не случилось, так же прошел и второй, и третий день, и мы постепенно успокоились, чувство неведомой опасности, которое преследовало нас, притупилось, оно уже не вызывало нервозности и постоянного напряжения. Мы выполняли свою работу в обычном, будничном режиме. Однако, вечером третьего дня произошло то, что заставило нас вновь подумать, что предостережение было не случайно.