Илья Хоменко - Поднебесник

А ведь вы почти убедили читателя, что прилетел к нам действительно космический странник, а не плохо загримированный под космического пришельца человек. Теперь вашему гостю нужно улетать. Куда и зачем? Женили бы его на этой девице, раз она ему так нравится. Она страдает. Он не может ей ничего объяснить. Это не просто трогательно. Это прелестно и даже волнительно, выражаясь языком бульварных романов. Не обижайтесь. И не расстраивайтесь. Да, вас постигла неудача. Но ваше литературное будущее может принести успех. Ищите оригинальные идеи. Учитесь описывать то, что видите, — и вы рано или поздно напишете о космосе так, что никто не скажет, будто вы в космосе не бывали. Попробуйте свои силы в журналистике. Приносите свои опыты нам.

Литконсультант встал. Встал и его посетитель. Они попрощались за руку, и молодой человек придвинул к себе свою повесть. При этом последние страницы ее сцепились со скрепкой, соединявшей листы другой рукописи, лежавшей на столе. Помогая молодому человеку отделить свое творение от чужого, литконсультант случайно выхватил взглядом обрывок фразы из сцены прощания звездного странника с пленившей его девушкой. (Он потом долго пытался вспомнить то сочетание слов: «Мерцающей радугой аромат ее волос вошел в него навсегда». Что-то наподобие, но не так, по-другому и складно придумано.) А тогда его почему-то вдруг покоробило прочитанное напоследок, и не то, чтобы не сообразил он, что здорово придумано, а просто некстати вспомнилась ему первая ночь его медового месяца, проведенная в душной палатке на берегу мелкого моря, отвратительный запах пота, источаемый после всего сырой простыней, тяжелое дыхание подруги. И отталкивая взглядом сладко лгущие строчки на странной плотной в крапинку бумаге, прошелся он насчет аромата волос со всем прочим, сказав, что так не бывает. А молодой человек, прижав к себе рукопись, сказал, что иногда бывает. Засим они и расстались.

А через час молодой человек уже удалялся от пригородной станции железной дороги в глубь осеннего леса. Пахло прелыми листьями. Что-то очень хорошее в его жизни необратимо становилось прошлым. Время торопило. Он побежал. Заходящее солнце запрыгало в кронах высоких деревьев. Поблизости не было ни души. Молодой человек почувствовал это и начал изменяться. Сначала потеряли форму руки, превратились в какие-то странные отростки и всосались внутрь расплывающегося туловища. Затем исчезла, слившись с телом, одежда. Молодого человека не стало. Какое-то время он переливался по земле огромной каплей, не оставляющей следа, потом поплыл в воздухе тонким прозрачным шлейфом, сотканным из пыльцы неизвестных Земле цветов. Разбился о высокое дерево. Впитался в землю у самых его корней. И дерево тоже начало изменяться, отбрасывая ненужный камуфляж листьев, сглаживая морщины коры, пряча куда-то вовнутрь тяжелые ветви. Огромная и гладкая, будто из полированного металла, сигара совершенно беззвучно оторвалась от земли и почти мгновенно исчезла в безоблачном сумеречном небе. Место, которое она покинула, на глазах, зарастало желтеющей осенней травой. Исчезли опавшие листья, завалившие было образовавшуюся в лесу маленькую поляну. Рукопись, оставленная молодым человеком, тоже начала растворяться в воздухе. Сперва растаяла бумага. Несколько секунд еще можно было различить слабо сияющие голубоватым светом буквы, сплетенные в слова. «Будьте счастливы, покидая дорогой вам край, ведь вы уносите его в себе навсегда во все ваши странствия. Будьте счастливы, покидая тех, кого любите и кем вы любимы — пока жива их память, вы останетесь в них и рядом с ними. Не бойтесь уходить, и дарите остающимся радость того, что видели вы, но что увидеть им не дано». А потом исчезли и они. В лесу было очень тихо.

Действующие лица и декорации:

Иванов, клещ, клещеед, песчаник, эпизодические персонажи. Зеленый лес. Черные горы. Шакальи ворота, степная полупустыня.

Клещ прицепился к Иванову очень ловко. Можно сказать, на бегу. Оторвался от древесного ствола и прыгнул. Точно угодил на левое плечо бегущего Иванова. Иванов вздрогнул и сморщился. Он почувствовал сильную боль. И еще почувствовал, что рукав его куртки и кожу оттянуло что-то тяжелое. Но останавливаться было нельзя. Топот сапог и раздираемые потоки встречного воздуха, проклятия за спиной не располагали даже к самой короткой остановке. Он решил разобраться с клещом несколько позже. И прибавил ходу. На бегу он резко дернул несколько раз плечом и завертел в воздухе левой рукой, как пропеллером. Клещ перенес встряску стоически.