Илья Хоменко - Поднебесник

— Пер… пре-вен-тив-ном, — повторил по слогам мальчик, стараясь лучше запомнить.

— …были засекречены. Сперва совершившие преступление стали внушать себе, что поток античастиц рассеялся в пространстве и цели своей достигнуть не сможет. Затем их потомки с радостью приняли версию о том, что никакого удара не было. Генераторы и все, имеющее отношение к проекту «Вулкан», было к тому времени тайком уничтожено. А поток все летел и летел сквозь космическую пустоту. Умерли генералы, принявшие когда-то ужасное решение. Умер один из физиков, их было двое, чьи открытия и расчеты легли в основу проекта «Вулкан». В тот день, когда согласно вычислениям, а было это двадцать пять лет назад, лавина антиматерии достигла чужой планеты, он покончил с собой. Ты знаешь, на его смерть почти не обратили внимание. А ведь не трудно было догадаться, почему он так поступил. Пришельцы были знакомы с антипротонным оружием задолго до людей. Они, конечно, получили в конце концов радиосигнал своего гибнущего флота. И наверняка позаботились о том, чтобы построить генераторы антиматерии, подобные нашим. Построить и сориентировать на угрожающую часть космоса.

— Но если мир пришельцев был уничтожен, то и генераторы эти тоже погибли, — предположил внук.

— Не обязательно. Особенность их такова, что излучающие сердечники должны быть расположены за пределами атмосферы. Иначе тот, кто использует их, зажжет пожар в собственном доме раньше, чем в чужом. Мы разместили часть установок на сверхвысокой орбитчасти на одной из лун. Сработали они по команде, поданной полярной станцией космической связи. Но электроника, управляющая ими, была запрограммирована на самостоятельное их применение в том случае, если бы второй эшелон флота инопланетян — а мы верили в этот второй эшелон, ты пойми! — своим огнем вывел бы станцию связи и командные пункты из строя. Техника пришельцев, я уверен, была устроена таким образом. А значит, излучатели, созданные ими, могли и не оказаться в зоне поражения. И как только их планета превратилась в радиоактивный газ, они дали ответный залп. Последние свидетели совершенного когда-то преступления были опущены в город мертвых. Новое поколение людей жило счастливо и беззаботно. А физику, тому, который не покончил с собой и так надолго пережил свою эпоху, каждую ночь, каждый день во сне и наяву представлялось, что где-то сквозь космос летит по направлению к его миру поток уничтожения. Летит со скоростью триста тысяч километров в секунду. И нет силы, способной его остановить.

— Ты рассказал страшную сказку. А какой у нее конец?

Старик еще раз посмотрел на часы. Вздохнул и закрыл глаза.

Напряжение последних дней оставило его. И он почувствовал, что вместе с ним ушло еще что-то. Что-то, дававшее ему силы цепляться за жизнь.

— Физик этот, а он постарел и сморщился, как… ну, как сорванный с грядки огурец, если его не съесть вовремя, рассчитал время ответного удара с большой точностью. Он тоже пытался убедить себя, что придуманное им оружие не сработало, что поток античастиц дестабилизировался и разлетелся по Вселенной безобидными брызгами. Впрочем, по его вычислениям, вероятность такого исхода была невелика. Еще он очень надеялся на гуманность тех, кого погубил. Ведь капитаны их кораблей не сделали по своим убийцам ни одного выстрела. Но, как бы там ни было, пятьдесят лет жизни прошли для него под страхом ожидания дня ответного удара. И вот этот день наступил.

— А дальше?

— А дальше… Физик провел его как в кошмаре. И под вечер вышел из дому, не в силах больше ждать. Вышел, посмотрел вверх и подумал: сейчас разверзнется небо.

Старик снова замолчал. Стрекотали кузнечики. Пахло наступающей осенью. На часы он больше не смотрел. Он знал: самое страшное в его жизни уже позади. А значит, время, которого у него оставалось совсем немного, перестало его интересовать.

— Он так подумал и что?

— Небо не разверзлось. Наступил вечер. Зажглись первые звезды. Давай помолчим и полюбуемся ими.

— У твоей сказки не получилось счастливого конца. Пришельцы ведь ни за что погибли.

— Да. Пришельцы погибли. Но те, кто убил их, умерли тоже. Я думаю, все они умирали в раскаянии. А потомки этих людей ни в чем не виноваты. И у них есть шанс зажить совсем по-другому. И стать непохожими на отцов. Так что конец в этой сказке почти что счастливый. И самое главное, что он уже наступил.

— Хорошо, что ты все это выдумал… Ты знаешь, мне почему-то расхотелось учить на завтра уроки. Там две задачи по физике. И сочинение на тему, кем я хочу стать.

— Не учи.

Внук ушел в дом. Старику вдруг стало легко. Так легко ему никогда не было. Даже в детстве. Ему захотелось прилечь на скамейку лицом вверх. И он лег. Сперва он подумал о том, что, наверное, был не таким уж хорошим специалистом, что в их с Джи Даном расчетах была какая-то неточность. А потом подумал о далеких, отделенных от него навечно пространством и временем пришельцах, о том, что они были гораздо лучше людей и не могли, наверное, причинять зло кому бы то ни было. Блюдце с остатком недоеденного тертого яблока выскользнуло из руки старика и с треском раскололось о камень. Звездное одеяло опустилось ему с небес на грудь и тепло укутало, защищая от своих забот.

Завещание старика было коротким. Помимо туманного намека на то, что, если он умер после определенного числа, то умер очень счастливым, содержало всего одну просьбу: старик просил установить капсулу с его телом не в Пантеоне бессмертных ученых, где уже двадцать пять лет дожидался друга заключенный навсегда в хрустальную, непроницаемую для тлена броню безвременно ушедший по своей воле из жизни соавтор его работ по квантовой механике и физике антивещества, доктор Джиловас Данневи, а на седьмом горизонте города мертвых, напротив саркофага с телом женщины по имени Линна. Казалось, уединение, отсутствие в последние годы каких бы то ни было контактов с внешним миром должны были стереть старика из памяти даже тех немногих, кто его знал. Но на проводы его в город мертвых пришло много людей. Приехало несколько делегаций из университетских центров. Большой венок передал президент республики. Умерший никогда не отличался религиозностью. И все же один из самых известных в стране служителей веры взялся совершить над телом старика последний священный обряд. Поправляя на голове ритуальный убор, он подошел к микрофону, готовясь произнести традиционные слова о бренном мире, вечном покое и Великом суде, на котором будет взвешена жизнь каждого и после которого каждый получит прощение. И уже открыл рот, когда небеса вдруг налились ослепительно алым сиянием дыма и смешались с упругими тучами превратившихся в пар океанов. Подхваченный и брошенный в пространство взрывной волной, служитель веры попытался разглядеть сквозь пылающий сумрак погибающего мира Того, кто опустит потом его грехи на чашу гигантских весов. Но он ничего не увидел. Ибо произошедшее не было первым аккордом наступающего Великого суда. Это был ответный удар.