Дмитрий Леоненко - Жало [СИ]

- Потребовалось много. Очень много времени. Эволюция работает на других временных масштабах, - тихо произнесла Ханна. - Формировались новые виды, и можно было изымать из цикла достаточно, чтобы прокормить бесполезных умников. Чтобы искать металл и строить машины. Чтобы выводить формулы и строить теории. Но однажды - на Эквестрии снова появились люди, способные расшифровать работы Уилер и довести их до конца. К тому же, здесь у учеников Уилер были шестьдесят лет на продолжение исследований. Оставалось только... нажать на спуск.

Снова линзы, антенны и полусферы целились в линзу Жала. Снова странные приборы скрывали чье-то лицо, мелькали передо мной пейзажи чужих планет и плыла под ногами Галактика. И расцветало созвездие огоньков на ее лике.

- И вот, - напевно выговорила Ханна, смотря на Галактику сверху вниз. - Спустя полтора миллиона лет, Вселенная наконец-то начинает просыпаться.

Рухнули звездные стены Вселенной. Взвыл пустынный ветер. Холод ударил как нож.

Наши взгляды встретились.

- Так что, Костик? Какой выбор ты сделаешь? Каким способом ты ее разбудишь?

Какой ценой? Пятьдесят миллионов сейчас? Или восемь миллиардов немного позже?

В голове была пустота. Звенящая и гулкая.

Какой выбор? О чем она? На моих глазах горела планета и творилась история. Как можно выбирать между... между таким- и сохранить свой рассудок?

Хотя.

Оводу нужен мой выбор, а не мой рассудок, не так ли?

Я посмотрел в зеленые глаза.

- А если я не сделаю выбор? Что тогда?

Ханна фыркнула.

- О, это было бы очень печально. Существование конструкта не согласовалось и не замкнулось бы. Человечество никогда не стало бы межзвездным видом. И Овод никогда бы не появился над Землей. В общем, все очень грустно.

- Да? А мне нравится, - я демонстративно опустился на песок.

Ханна прищурилась.

- Что ты имеешь в виду?

- По-моему, это лучший исход. Можешь схлопывать свою реконструкцию вместе с нами. Я не буду выбирать ничего.

Пусть мой двойник там, на Земле, никогда не попадет в Эквестрию. И пусть никто не погибнет. ... я в ... такое межзвездное человечество.

Ханна засмеялась. Звонко и заливисто. Таким родным и привычным смехом.

- Костя, - сказала она, отсмеявшись. - Есть два больших "но".

- Каких?

- Первое - это сама по себе фиговая идея. Кто, по-твоему, будет играть планетезималями в бильярд, смешивать архейную популяцию с бактериальной, раскалывать континенты, чтобы обеспечить однажды появление вида умных обезъян с развитой мелкой моторикой? Если ты так обижен на конструкт - может, тогда сам займешься?

Не. Знаете, у человека есть предел удивлению. И я свой перешел. Несколько раз и с запасом.

- А второе.

- А второе, - ласково проговорила Ханна, - я не сказала, что ты должен озвучить свой выбор. Главное, чтобы ты его сделал. Спасибо. Нет, попытка не думать о белом медведе не считается.

Я вздрогнул. Из-за границ видимости, из-за невидимого вставала тьма, проглатывая пустыню. Очертания Ханны размывались.

- Что?

- Нормальный выбор. Наверно, большинство разумных существ со условно-свободной волей поступили бы так же. Но все равно требовалось подтверждение. Что ж, ты его дал, и реконструкцию можно схлопывать. Спасибо, Костя. Это были приятные истории, правда.

Тьма наползала. Пустыня таяла, теряя детализацию. Все звуки слились в бессвязный глухой гул.

Рев света из-за границ нереальности.

- Постой! - крикнул я во мрак. - Еще минуту! Пожалуйста!

Я и не ждал, что мне ответят. Но тьма дрогнула, собралась в силуэт Ханны. Она ожидающе смотрела на меня.

- Костя?

- Скажи, - торопливо выговорил я. - Скажи... мы можем еще... ну, вернуться? Когда-нибудь?

Она пожала плечами.

- Конструкт бесконечен в пределах своего собственного пространства и времени. Возможно, однажды твои память и личность снова ему понадобятся. Возможно, однажды они понадобятся кому-то внутри реальности - в одном из бесконечности циклов. Не знаю, Костя. Контур распадается. Я не в состоянии сравнить мощность бесконечностей. Мой ответ - может быть.

Я положил руки ей на плечи.

- Последний вопрос.

- Говори.

- Овод. А кто создал тебя?

Овод снова тихо рассмеялся.

- Кто же еще, Костя? Где-то там, в глубине бесконечностей, за завесой Вселенной-цензора, в замкнутости замкнутостей. Там, где нет разницы между подключением и сотворением, там, где нельзя сказать, что есть начало и конец. Может, потому что самой Вселенной нужны были глаза, что смотрели бы на нее?

Но это были вы, Костя. Ведь нет никого больше. Во всех мириадах времен, меж всеми галактиками - нет никого, кроме вас.

КОНЕЦ