Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

Не отвечая, пан Иохан пошел было прочь, но остановился и бросил сквозь зубы:

— И будьте любезны вернуть мой галстук!..

К торжественной обедне пан Иохан явился при полном параде; пусть ему и даром не нужны были все эти пустые богослужения, однако следовало держать марку. Все его спутники так же облачились в лучшие свои наряды; а что уж говорить о настоятеле, который так и сверкал во все стороны золотом, словно драгоценный потир. Странно было видеть в столь скромной обители это роскошное одеяние — несомненно, его берегли как зеницу ока на самом дне заветного сундучка и вынули на свет только ради высочайших гостей. Только вот гостей гораздо сильнее занимало убранство храма, нежели одеяние священника. Оно почти полностью повторяло убранство Храма Дракона в Дюрвиште, разве что размерами было поменьше, и освещалось похуже, и прорубленные в потолочных сводах окошки были не застеклены (должно быть, подумал пан Иохан, в дождливый день здесь ужас как неуютно). В остальном — все то же самое: и невыносимо-душный запах благовоний, закопченные канонические фрески на стенках, маленькие алтари в углах, заваленные всякой всячиной. Неясно было, какое впечатление производит вся эта обстановка на Драконов; они оглядывались по сторонам, храня вежливо-отстраненные выражения лиц. Улле привычно скучала, все эти фрески она уже видела в Дюрвиште, а сама церемония вовсе ее не интересовала.

Служба шла своим чередом. Преподобный, блистая золотом, аки красно солнышко, ходил вокруг алтаря то посолонь, то противусолонь, распевая торжественные гимны, то со связкой свечей в руках, то с кадильницей, то со священным Писанием Пророков. За ним следовали трое монахов, одетых поскромнее; каждый круг они менялись. Монахов в обители оказалось неожиданно много, так что хождения могли продолжаться неопределенно долго. Служба затягивалась, да и чего иного было ждать — торжественные молебны рассчитаны были на несколько часов. Пан Иохан попытался устроиться поудобнее, привалившись плечом к стене, но с охватившей его скукой он ничего не мог поделать, да и не старался; ему было так скучно, что еще немного — и, он чувствовал, его охватит неотвратимая зевота. Он придумал было себе занятие — отыскал взглядом Фреза и стал пристально наблюдать за ним, карауля, как бы он не приблизился к Ядвисе вопреки его запрету; но граф не двигался с места, с мрачным лицом и со скрещенными на груди руками он созерцал процессию монахов и даже не пытался встретиться с Ядвисей взглядом, — так что и это вскоре наскучило барону.

Погруженный в меланхолию, пан Иохан и не заметил, как кто-то неслышно подошел к нему и деликатно коснулся плеча. Это оказался один из Драконов — тот, что был ранен в голову; имя его барон напрочь забыл, да и черт бы с ним. Он не имел ни малейшего желания общаться ни с один из них. Однако этот Дракон, напротив, явно желал с ним поговорить, хотя он и выбрал для этого странное место и время.

— Молодой человек, — обратился он к пану Иохану, буквально первыми словами повергнув собеседника в состояние ступора — настолько не принятым было подобное обращение в обществе, где вращался барон. — Молодой человек, не уделите ли вы мне несколько минут своего времени?

Мне нужно сказать вам несколько слов.

Сказать, что пан Иохан был удивлен — значит ничего не сказать.

— Прямо сейчас?

— О нет, конечно же, нет. По окончании этого… Ээээ… этой церемонии, с позволения сказать… не соблаговолите ли вы совершить со мной небольшую прогулку… ээээ… в горы… Разговор предстоит… эээ… деликатный, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то слышал нас.

— Я к вашим услугам… пан Дракон.

— Мое имя Катор, — промямлил дракон и с поклоном отошел в сторону.

По окончании службы пан Иохан поспешил выйти из душного, пропитанного тяжелым ароматическим дымом помещения на свежий воздух. Едва он оказался под открытым небом, как ощутил чужое прикосновение к плечу — Дракон по имени Катор уже поджидал его.

Они молча, не обменявшись ни единым словом, поднялись вверх по склону, к каменным храмам, где несколько часов назад пан Иохан встретил Фатиму.

Время близилось к вечеру, но солнце палило невыносимо; барону мучительно хотелось скинуть сюртук и, быть может, даже расстегнуть рубашку. Будь он один, он так и поступил бы, но старший собеседник его оставался застегнутым на все пуговицы, словно жара ничуть его не мучила; быть может, так оно и было на самом деле.

— Ну-с, молодой человек, прежде чем мы начнем разговор, пообещайте, что он все сказанное останется между нами, ибо речь пойдет об одной особе…

— Я не болтун, пан Дракон, — холодно сказал пан Иохан.

— Быть может, вы и не болтун, но вы — легкомысленный мальчишка…

— Потрудитесь объяснить, пан Дракон, что все это означает…

— Нет, это вы потрудитесь объяснить, какие отношения у вас с Уллевертилаттой-ап-Коттанх, и что между вами было?

Пан Иохан вспыхнул от ярости.

— Известно ли вам, что за подобные вопросы у нас принято вызывать на поединок?

— Ибо вы дикари, и ничего более, — Дракон и бровью не повел. — Так вы не ответили, что было между вами и Уллевертилаттой-ап-Коттанх.

— И не отвечу, ибо это вас не касается! Или вы ее отец?

— Я ее родич по крови, и этого довольно.

— Я не намерен продолжать этот разговор, — сквозь зубы проговорил пан Иохан и сделал движение, чтобы уйти. Он чувствовал — еще немного, и скинет этого наглеца вниз со склона.

Но Дракон схватил его за руку, останавливая.

— Нет, вы останетесь. Вы совершили дерзкий, святотатственный поступок, граничащий с преступлением, и последствия этого поступка просто невозможно себе представить! Страшно подумать, во что это может вылиться!

— О чем, черт побери, вы говорите?

— Вы были близки с Уллевертила…

— Еще раз говорю, это вас не касается!

— Полагаю, можно рассматривать ваш ответ как положительный, — с удовлетворением произнес Дракон. — Вы, люди, всегда думаете одно, а говорите другое… Так вот, по законам нашего народа вас полагается предать смерти за учинение насилия над дочерью рода Великого Дракона…

Плевать, что он посланник Великого Дракона, подумал пан Иохан с яростью, и схватил наглеца на лацканы сюртука. Ему очень хотелось размазать Дракона по скале.

— Отдаете ли вы отчет в своих словах?!

— Или вы будете уверять меня, будто дочь рода Великого Дракона по собственной воле допустила близость с… человеком?..

Тут уж у барона потемнело в глазах. Его обвиняли — и в чем?! За подобное заявление следовало уже не на поединок вызывать, — размазать тут же, сию минуту по камням, вот что следовало сделать! И трижды плевать, что он Дракон и посланник… пан Иохан приподнял Дракона за лацканы — весу в нем оказалось до смешного мало, — и от души приложил спиной об шершавую, нагретую солнцем стену каменного храма. На этом все его решительные действия закончились, поскольку он обнаружил вдруг, что руки его сжимают воздух, а перед глазами быстро рассеивается такая знакомая золотая пыльца… Спустя мгновение голос спокойный холодноватый посланника донесся уже из-за спины: