Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

— Держите себя в руках, молодой человек. То есть, я выражаюсь фигурально…

Пан Иохан в бешенстве обернулся и обнаружил Дракона в нескольких шагах позади себя, он стоял и как ни в чем не бывало поправлял сбившийся на бок галстук.

— Уймите свой пыл. Я не имею ни малейшего желания вступать с вами в схватку. Вы разгневаны — хорошо, допустим, я ошибся и вы не принуждали Уллевертилатту к близости с вами… хотя я не понимаю, как она могла… и как вы вообще посмели коснуться высшего существа… существа, священного для вашего народа… божества…

— Плевать я хотел на «высшее» происхождение вашего Великого Дракона.

Слышите? О его святости — да и вашей тоже! — идите рассказывать храмовникам.

— Да вы еретик, — с видимым неудовольствием сказал Дракон. — Удивительно, как ее высочество допустила вас сопровождать ее в этом великом путешествии… Легкомысленный мальчишка, еретик и святотатец — подумать только!..

— А ваш Великий Дракон — он что, не святотатец? Ведь понадобилась ему зачем-то человеческая невеста!

— Во-первых, что позволено Великому — не позволено прочим… особенно смертным двуногим… — наставительно сказал Дракон. — Во-вторых, вы ничего не знаете и не понимаете, поэтому — молчите! В-третьих, речь теперь идет о вашем возмутительном поступке и о его последствиях. Вы должны понести наказание — какое именно, решать Великому Дракону, о вашей вине он извещен, но решения еще не вынес. А последствия…

— О каких, черт побери, последствиях вы толкуете?

— Вы разве ничего не знаете? Ну конечно, Уллевертилатта не сказала вам… (это «конечно» здорово покоробило и без того взбешенного пана Иохана: что значит «конечно»? она что, не сочла его достойным узнать… что узнать?) Что ж… полагаю, вам стоит узнать, к каким последствиям привело ваше легкомыслие… У нее будет ребенок.

На барона словно опрокинули ушат ледяной воды.

— Ре…бенок?

— Да, да, ребенок. Уверен, вам известно, что это такое. И что после той близости, которую вы имели с Уллевертилаттой, бывает, рождаются дети.

— Но она… не человек. Разве это возможно?

Дракон сделал нетерпеливый жест.

— Никто не думал, что это возможно. И Уллевертилатта тоже не думала. Ну а вы, полагаю, думали меньше всех, — пустил он очередную шпильку. — Однако же это случилось. И теперь только Великое Небо знает, чем это закончится. Сможет ли она выносить ребенка — вашего ребенка. Сможет ли родить. Не погибнет ли… И какой он родится, этот ребенок — человек ли, дракон — или, быть может, какой-нибудь уродец. Теперь вы понимаете, что натворили?

Мир закружился перед глазами, словно дьявольская карусель. Чтобы не упасть, пришлось привалиться спиной к каменной стене. Пан Иохан по-новому понял и бледность посланницы Улле, и ее слабость, и дурноту, и неспособность сменить форму, и странные перемены настроения. А он-то, самовлюбленный осел, считал, что дело в нем, вернее, в том, что посланница потратила слишком много сил на его лечение…

— Я должен поговорить с ней, — едва ворочая языком, сказал он.

— Она не хочет с вами говорить, — возразил Дракон.

— Но я должен!..

— Оставьте ее в покое. Дайте осознать происходящее.

Мне бы тоже осознать происходящее, с нервным смешком подумал пан Иохан.

Новость о беременности Улле никак не укладывалась в его сознании. В целом, он никогда не задумывался о такой возможности, но он хорошо знал, что пара животных, принадлежащих к различным видам, никогда не даст потомства. Они же с Улле принадлежали к различным расам, более того, она ведь даже не была гуманоидом…

— Этого не может быть… — пробормотал он.

— И тем не менее это так, — Дракон смотрел на него без тени сочувствия.

— И почему вы, люди, никогда не думаете о последствиях своих поступков?.. Все вы — словно легкомысленные дети. Не понимаю, что Уллевертилатта в вас нашла. Прощайте, молодой человек. И помните — не подходите к ней до тех пор, пока она сама вас не позовет.

С этими словами Дракон весьма невежливо рассеялся золотистым облачком, не утруждая себя утомительным спуском с крутого склона.

По двору маятником расхаживал Фрез; выглядело это так, словно он не знал, куда девать себя от беспокойства, что странно — он казался человеком хладнокровным, обладающим почти железными нервами. Возможно, впрочем, что его просто выводило из себя вынужденное безделье.

— Барон! — окликнул он пана Иохана, едва тот спустился со склона. — Хорошая новость: наш хозяин, то бишь настоятель этой обители, согласился присмотреть за Фатимой до того времени, когда прибудут гвардейцы. Не знаю, правда, как он намеревается сдерживать ее пыл; ох и задаст она ему перцу, но это уже его трудности. Барон… что с вами? — он вдруг обратил внимание на странный вид собеседника. — Что-то случилось?

— Ничего, о чем бы вам стоило знать, — едва размыкая губы, ответил пан Иохан. У него сильно кружилась голова, и он никак не мог сосредоточить взгляд. — А как вы думаете, можно ли тут достать вина?

Фрез очень внимательно посмотрел на него.

— Можно спросить у настоятеля. Полагаю, он не откажет.

Спустя четверть часа пан Иохан сидел в пустой трапезной лицом к лицу (если так можно выразиться) с кувшином вина, любезно поднесенного преподобным столичному гостю. Местное вино, с монастырских виноградников, оказалось на удивление сладким и крепким; пан Иохан не мог припомнить, чтобы такое вино подавали за завтраком и обедом.

Вероятно, настоятель, впечатлившись совершенно разбитым видом барона, поднес ему вина из личных запасов.

Фрез явно колебался, не напроситься ли ему в компанию, но, видимо, вспомнил утренний разговор и дипломатично удалился. И теперь пан Иохан сидел в одиночестве и пил вино стакан за стаканом, сам не зная, чего, собственно, он добивается — любителем напиться до беспамятства, дабы заглушить внутреннюю боль и тревогу, он никогда не был, и в самые тяжелые минуты предпочитал сохранить ясный рассудок.

Кувшин быстро опустел, и пан Иохан даже не заметил, кто и когда поменял его на полный. В голове шумело, но желанное забытье не приходило, только начало ломить виски. Мелькнула смутная мысль, что довольно уже пить, и словно в поддержку этой мысли в дверном проеме вдруг возникла Ядвися.

При виде брата она всплеснула руками и порхнула к нему; пан Иохан попытался было подняться к ней навстречу, но мешком повалился обратно на скамью. Славное вино держали в монастырских подвалах! Ядвися обхватила брата за плечи, жалостливо приговаривая: «Ничего, ничего, сейчас я тебе помогу»; ясно как день было, что она вознамерилась тащить его на себе — еще чего не доставало! — и приводить в чувство. Пан Иохан свирепо рыкнул на нее: «Оставь меня!». Она испуганно отскочила, а уже через секунду возобновила попытки помочь ему встать. Тогда он совсем уж грубо оттолкнул ее (краем сознания понимая, что потом, позже, ему будет нестерпимо стыдно…). Ядвися сдавленно пискнула и убежала.