Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

Впереди меж деревьями замелькало что-то белое; оказалось — небольшой садовый павильон, исполненный с тем же причудливым изяществом, что и все здешние строения. Солнце уже взошло, и лучи его, проникающие сквозь кружево листвы, окрашивали сахарно-белые стены в розовато-золотистый цвет.

— Что это? — спросил барон с подозрением. — Усыпальница?

— В некотором роде… но мы придаем этому слову иное значение, нежели вы…

Да ты сейчас все поймешь.

Повинуясь легкому прикосновению руки, резная дверь бесшумно отошла в сторону. Внутри павильона было светло, гулко и пусто — ни украшений, ни мебели. Внутреннее помещение представляло собой одну большую комнату, или, вернее, залу. Стены сплошь глухие, без окон, зато потолок выполнен в виде полусферического стеклянного купола. Через купол этот опускался столб света, что казалось несколько странным, ведь солнце стояло еще низко и не могло создать такого освещения. Точно в центре светового столба пан Иохан увидел предмет — единственный предмет во всей зале, — который заставил его вздрогнуть. Над постаментом из белого мрамора (или другого подобного камня), не касаясь его, словно невероятной величины дракоценность, сверкал и переливался многочисленными гранями хрустальный гроб.

— В той норе, во тьме печальной, гроб качается хрустальный на цепях между столбов, — пробормотал барон словно самому себе. — Не видать ничьих следов вкруг того пустого места… В том гробу твоя невеста.

— Поэт, как видишь, несколько приврал, — с непонятным самодовольством отозвался дракон. — Никакой норы и никаких цепей, это слишком мрачно, зачем?.. И вовсе это не гроб. Но невеста действительно там, внутри.

Подойди и убедись сам.

— Так она мертва? — резко повернулся к нему пан Иохан.

— Ты с ума сошел? Разумеется, нет.

Дракон подошел к гробу и встал, картинно опершись о постамент. На лице его застыла такая самодовольная гримаса, что барон с трудом сдержал порыв немедленно дать ему в челюсть.

— На что мне, по-твоему, труп? Девица жива и здорова, только спит уже без малого двести лет — без малейшего вреда для организма, заметь. Вот здесь, — он похлопал по постаменту, — находятся генератор сна и генератор силового поля. Генератор сна необходим, само собой, сам понимаешь для чего. Что до силового поля, то это — так, маленькая шалость, или, если угодно, уступка чувству прекрасного. Гораздо эффектнее, когда ложе парит в воздухе, правда?

На эффектность подачи барону было плевать. С сильно бьющимся сердцем он, наконец, заставил себя приблизиться к гробу. Глупо, но он ожидал увидеть в нем Маришу, хотя и помнил слова дракона о двухсотлетнем сне красавицы.

Но в гробу лежала совершенно незнакомая ему девица, темнокудрая, с роскошными соболиными бровями, густым опахалом ресниц и прекрасным, словно с мороза, румянцем во всю щеку. Руки ее были чинно сложены на пышной груди, но на покойницу она ни в коем случае не походила. Более чем аппетитные формы ее облекало сильно драпированное платье густого винного цвета.

— Хороша? — дракон повел над спящей красавицей рукой, словно это была статуя, принадлежащая его резцу.

— Слишком толстая, как по мне, — отрезал пан Иохан. — Ну и зачем это все? На кой ляд тебе спящая невеста? На невестах обычно женятся, а тут… ни уму, ни сердцу. Она так и лежит здесь двести лет? И ничуть не запылилась? Или к ней приставлен специальный слуга, чтобы смахивать с нее пыль?

Он уже сам не понимал, что несет. Перед внутренним взором его стояла спящая Мариша, на сто лет заключенная в хрустальный гроб… Дракон, однако, был так оскорблен его небрежением, что нацепленная личина двойника задрожала и пошла рябью, готовая снова обернуться драконьей зубастой пастью.

— Толстая?! Разве ты не видишь, как она прекрасна? Кто же виноват, что у вас, смертных, каноны красоты изменяются каждые несколько столетий, а то и лет?! Без малого два века прекрасная Роксана услаждала мой взор и взоры моих подданных…

Пана Иохана вдруг осенило, и он едва не расхохотался во весь голос, настолько нелепа была посетившая его мысль.

— Так вы что… приходите сюда и просто… глазеете на нее? Как на картину или статую? И все? В этом и заключается миссия невесты Великого Дракона?!

— Ты столько времени провел с моей сестрой, но так ничего и не понял про нас?.. Глазеем! Это же надо так высказаться. Да разве ты не понял, что хлеб насущный, или пища земная, или называй как хочешь, ничего для нас не значат? Они нужны лишь для поддержания плотской оболочки, которая в любой момент может быть развеяна. А чтобы жить, нам нужна другая пища… на другом, тонком, нематериальном уровне. Мы поглощаем эмоции, подпитываемся впечатлениями… Заряжаемся энергией, созерцая прекрасное.

Мы, если угодно, не материальные существа. Эта девушка подарила нам столько энергии и доставила столько минут такого высочайшего наслаждения, какое ты и твои соплеменники не в силах и вообразить… Но все, даже самые прекрасные вещи на свете, рано или поздно приедаются и требуют обновления…

— А…. я, кажется, начинаю понимать. Так ты то и дело меняешь невест, чтобы освежить ощущения? Ну а старую невесту куда? Обратно домой? Или вы их каким-нибудь способой… утилизируете?

— Вот! — дракон торжественно воздел указательный палец. — Ты подошел к главному вопросу. Конечно, мы не можем бросить на произвол судьбы честно послужившую нам девицу. И, позволь тебе сообщить, что именно тебе выпала высокая честь стать судьбой и спасением этого невинного — подчеркиваю, невиннейшего! — существа. Ты здесь затем, дабы пробудить поцелуем деву Роксану и стать ее мужем. Таков обычай.

Барон отшатнулся от гроба и с полминуты мог только переводить взгляд с пышнотелой Роксаны на дракона и обратно. А едва обретя дар речи, вознегодовал:

— Не стану я ее целовать! С какой стати? На что она мне сдалась?

— Таков обычай, — нетерпеливо повторил дракон. — Кто-то из свитских новой невесты целует предшественницу и женится на ней. И, как правило, живут они долго и счастливо среди нас, живут-поживают, детишек наживают — кстати, отпрыски предшественницы Роксаны еще, кажется, здравствуют. Ну подумай сам, куда же деваться девушке после столь длительного сна? А невеста она хоть куда, красавиа, умница, и приданое я за ней даю отличное…

— Не стану целовать, — твердо повторил пан Иохан. — Если вам так нужно ее пристроить, вон пусть Фрез целует.

Дракон поморщился.

— Ах, Фрез… боюсь, от него будут одни неприятности. Нет, мне хотелось бы, чтобы девица оказалась под крылом человека достойного…

— Не целуйте, барон! — раздался вдруг звонкий девичий голос.

Одновременно повернувшись, мужчины с удивлением увидели незнамо откуда взявшуюся Эрику, которая торопливо шла к ним от входа. Взволнованное лицо ее горело румянцем.