Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

— Простите, — услышал он сконфуженный голос Улле, а мгновением позже, когда зрение прояснилось, увидел и ее саму, стоящую на прежнем месте. — Я забыла вас предупредить, чтобы вы не дотрагивались…

— Что это было? — выдавил пан Иохан. Если бы не потерявшая чувствительность рука, он непременно решил бы, что все это: и золотистое облачко, и серебристый звон, и несказанная свежесть — все ему примерещилось. — Что за морок вы на меня навели?

— Морок? — удивилась посланница. — Вы что, не верите собственным чувствам?

Барон тяжело упал в кресло и принялся ощупывать плечо. Пострадавшая рука висела плетью, как будто чужая.

— Я просил вас доказать, что вы дракон. А вы? что вы мне показали, сударыня?

— Себя, — просто ответила Улле.

Потребовалось некоторое время, чтобы пан Иохан отошел от полученного шока. Чувствительность к пострадавшей руке возвращалась медленно. Сидя на подлокотнике его кресла, Улле терпеливо и настойчиво разминала его кисть и предплечье, пока барон не ощутил болезненного покалывания в мышцах. Для осуществления лечебной процедуры пришлось снять сюртук, и пан Иохан испытывал некоторую неловкость, оставшись при даме в одной рубашке (к тому же с закатанными рукавами) и жилете. Впрочем, Улле, казалось, не было до этого никакого дела. Да и что взять со светящегося облачка… Барон начал подозревать, что она вообще воспринимает одежду как необходимую условность.

— Я показала вам свою истинную форму, — терпеливо разъясняла Улле, продолжая терзать пальцы своего невольного пациента. — Это, конечно, мало похоже на ту зубастую крылатую ящерицу, в виде которой вы представляете себе дракона. Но однако же я и есть дракон. Мне сейчас трудно объяснить, как это может быть, но если вы согласитесь принять мое предложение, я как-нибудь сумею подобрать нужные слова…

Пан Иохан поднял на глаза и обнаружил, что она смотрит на него с лукавой улыбкой.

— Почему вы не показались мне этой самой ящерицей?

Улле усмехнулась.

— С чего вы взяли, что я могу принять форму дракона — дракона в вашем представлении?

— А разве нет?

— В догадливости вам не откажешь, — похвалила она. — Но двадцатифутовый дракон вряд ли уместился бы в этой комнатке, а в меньшего вы просто не поверили бы.

Пан Иохан от души расхохотался.

— А зачем вы меня ударили?

— Поверьте, это не нарочно… долго объяснять, — Улле отпустила его руку и щелкнула крышкой изящных дамских часов, крепившихся цепочкой у нее на талии. — Мне пора идти. Обещаю, я вам все объясню… если вы скажете «да».

И она проникновенно заглянула ему в глаза. Пана Иохана вдруг обдало жаркой волной. Как будто она делает мне предложение… то самое, руки и сердца, — мелькнула безумная мысль. Чтобы отогнать смущение, он поднялся и принялся раскатывать рукава рубашки, сосредоточившись на этом занятии и одновременно исподволь прислушиваясь к себе. В сердце все еще звенел тихонько отголосок беспричинной радости. Что же такое он все-таки видел?..

— Скажите, скажите же, что вы согласны, — умильным голоском повторяла Улле. Не доставало только молитвенно сложенных рук. Пан Иохан посмотрел на нее и невольно улыбнулся. Где та ехидная девица, которая разнесла в пух и прах творения древнего мастера, работавшего над росписью столичного храма? Взгляд карих глаз — сама невинность и наивность, ресницы беспомощно трепещут. Какая актриса пропадает!

— Я согласен, — ответил пан Иохан, в глубине души опасаясь, что Улле тут же завизжит от радости и бросится ему на шею с благодарностями. Но ничего подобного не произошло. Трепещущие ресницы опустились и поднялись — в глазах посланницы уже не было и в помине никакой наивности. Очень деловой такой стал взгляд.

— Отлично! — заявила Улле, энергично взмахнув рукой. — В таком случае, барон, ждите: вскоре я извещу, когда и где мы встретимся.

И она протянула ему ладонь, причем, судя по тому, как она ее держала — вовсе не поцелуя, а для пожатия. Пан Иохан принял руку, но медлил, не решаясь ни на какое действие. В глазах Улле мелькнуло нетерпение.

— Что-то еще, барон? — она снова взглянула на часы.

— Да, пожалуй, — медленно проговорил пан Иохан. — Понимаете ли, имеются некоторые обязательства, вынуждающие меня вернуться в Наньен. Чтобы освободиться от них, необходим прямой приказ императора.

— Будет вам приказ, — легко согласилась Улле. — А могу я поинтересоваться, что это за обязательства?

— Моя свадьба, — помедлив, ответил барон.

— А! Понятно. Значит, та милая девчушка, которая была с вами в храме…

— Моя невеста.

— И вы, значит, пообещали девушке, что женитесь на ней, — со странным выражением начала Улле, — а теперь готовы отказаться от обязательств?

— Я ничего не обещал девушке. У нас соглашение… с ее братом, — неохотно сказал пан Иохан. — Простите, панна Улле, но это долгая история, а у вас, насколько я понимаю, совершенно нет времени ее выслушивать.

Улле слабо улыбнулась и погрозила ему пальцем.

— Мы еще успеем наговориться. А пока — прощайте, барон. Вскоре увидимся.

Она отняла руку, которую пан Иохан продолжал держать, так и не решившись ни поцеловать, ни пожать ее. И удалилась так стремительно, что он не успел даже спросить, как отыскать выход из дворца. Оставшись один, он в растерянности стоял посреди комнаты и пытался собрать мысли воедино. В голове царил полный сумбур. Десятки вопросов наслаивались друг на друга, надвигались лавиной, угрожающей погрести под собой любого, кто неосторожно попытался бы просто коснуться ее, извлечь из слитной массы один из вопросов и попытаться найти на него ответ.

— К черту все вопросы и тайны, — пробормотал пан Иохан, натягивая сюртук. — Нужно подумать о более насущных вещах.

Более насущной представлялась необходимость выбираться из дворца. Улле ни словом не обмолвилась о том, что пришлет к нему слугу, и барон опасался, что выпутываться из лабиринта дворцовых покоев ему придется самостоятельно. К счастью, не прошло и минуты после ухода Улле, как за дверью послышалась размеренная поступь, и в гостиной возникла исполненная достоинства фигура гофмейстера.

— Прошу следовать за мной, барон, — церемонно обратился он к пану Иохану. — Я провожу вас.

Барон охотно воспользовался приглашением.

Улле ждала в закрытом экипаже у ворот городского парка. На дверцах экипажа не имелось ни гербов, ни каких-либо других опознавательных знаков, и пан Иохан два раза прошел мимо, даже не подумав подойти, тем более что на козлах сидел совершенно непримечательный малый в сером, как будто пыльном сюртуке. Он прошел бы мимо и в третий раз, если бы его не окликнула Улле, которая уже некоторое время с интересом наблюдала за тем, как он расхаживает туда и сюда, все сильнее нервничая.