Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

— Могли бы хоть цветок на окошко прицепить, — буркнул пан Иохан, забираясь в экипаж.

— Закройте дверцу, барон… Цветок был бы ни к чему. Мне не хотелось привлекать ничьего внимания.

— И моего в том числе, надо полагать? — он окинул взглядом небольшой, отделанный светлой кожей салон. Сиденья были мягкими и весьма удобными, но места от силы хватало на двоих. — С нами еще кто-нибудь поедет? — с сомнением спросил он.

— Нет, только мы двое, — улыбаясь, Улле смотрела на него и теребила жемчужное ожерелье. Ее окружало облако пахнущей травой и небом свежести, и сердце пана Иохана на мгновение дрогнуло при воспоминании о той беспричинной радости, которая посетила его недавно. — Вас что-то смущает?

— Хм… — барон усилием воли подавил неуместное волнение и на несколько секунд задумался, соображая, как бы помягче сформулировать то, что его беспокоило. — Вы — знатная дама…

— И что же? — нетерпеливо перебила она.

— Знатных дам обычно сопровождают компаньонки. В крайнем случае, горничные.

— Фу, сколько мороки. К чему это?

Пан Иохан совершенно потерялся. Ему еще никогда не приходилось объяснять столь очевидные истины. И кому — молодой девушке…

— Считается не слишком… хм… приличным, если дама показывается в обществе с мужчиной, который не является ее родственником…

— Почему? — с искренним недоумением спросила Улле. — Что в этом такого неприличного?

— Это… трудно объяснить…

— Трудно или попросту невозможно? Но, если уж вас так волнуют внешние приличия, — она подчеркнула голосом слово «внешние», — что мешает представить меня знакомым как вашу родственницу? Скажем, двоюродную или троюродную сестру. Или внучатую племянницу. В этом случае все приличия будут соблюдены, не так ли?

— Пожалуй, так, — подумав, согласился пан Иохан. — Но только в Дюрвиште вас знают как посланницу Великого Дракона… едва ли я могу оказаться в родстве, хотя бы и отдаленном, с подобной личностью…

Улле хитро улыбнулась и покачала головой.

— Быть может, меня многие знают, но… мало кто меня видел. Вуаль — весьма удобное изобретение, знаете ли. Так что скажете? Примете меня к себе в родственники?

Помолчав, пан Иохан согласился. Сначала он, правда, хотел было отказаться, поскольку мысль об обмане вовсе не радовала, но с каждой секундой обман этот представлялся все более мелким и незначительным, и под конец барон рассудил, что ничего дурного из этого не выйдет. Он даже окажется в выигрыше, поскольку, объявив Улле своей родственницей, он защитит себя и ее от слухов, которые в ином случае распространились бы по Дюрвиште со скоростью степного пожара. Причем, с большой вероятностью, одной только Дюрвиштой дело не ограничится…

— Почему-то мне кажется, — добавила Улле, поблескивая глазами в полумраке салона, — что вы беспокоитесь не столько за мою репутацию, барон, сколько за свою. Ничего страшного, я вас понимаю. Помнится, вы говорили, что у вас есть невеста… Кстати, что она сказала, узнав о вашем желании остаться в столице?

— О моем желании?..

— Вероятно, ничего, — со смешком ответила сама себе посланница. — Ваша невеста производит впечатление очень молчаливой девушки. Ну а ее брат? Неужели тоже ничего не сказал?

— Кое-что сказал…

— Что же именно? Позволено мне будет узнать?

— О, ничего особенного, — очень вежливо заверил пан Иохан.

На самом деле, герцог Иштван говорил долго и прочувствовано, но мало какие его слова барон решился бы повторить при даме. Да и при мужчине тоже. Узнав о распоряжении Его Императорского Величества касательно дальнейшего пребывания пана Иохана в столице, герцог взвился наподобие сыплющей искрами и шипящей карнавальной свечи. Смотреть на него было жутковато, и пану Иохану стоило больших трудов уговорить его успокоиться. Герцог решительно не понимал, почему именно его будущий зять должен стать провожатым драконицы, а пан Иохан не мог ничего объяснить, поскольку и сам не понимал, почему на него пал выбор посланницы Улле. В конце концов, все решило то обстоятельство, что в этом загадочном деле замешаны посланники Великого Дракона. Если бы не это, герцог ни за что не смирился бы с крушением свадебных планов, и лично отправился бы во дворец предъявлять императору претензии. С него сталось бы.

— Ничего особенного, — повторил пан Иохан.

— Он вернулся в Наньен?

— Да, сегодня утром.

— И оставил за вами свою квартиру?

— К чему все эти расспросы, панна Улле?

— Беспокоюсь, не остались ли вы по моей милости без крыши над головой. Только и всего барон, только и всего.

— Не стоит беспокойства. Герцог действительно позволил мне остаться жить в его квартире… но откуда вам это известно?

— Просто догадалась, — серьезно ответила Улле и вдруг пристально взглянула ему в лицо. — Скажите, барон, а вы действительно женились бы этой милой девочке, если бы вернулись в Наньен?

— Сослагательное наклонение здесь неуместно, — проговорил пан Иохан, подчеркнуто сухим тоном недвусмысленно давая понять, что неуместен весь этот разговор. — Я женюсь на Эрике, когда вернусь.

— Вы так ее любите?

— Мы помолвлены. Простите, сударыня, мне не хотелось бы это обсуждать.

— Помолвлены… понятно. В таком случае, позвольте поздравить вас с тем, что в скором времени вы обретете кроткую и послушную спутницу жизни.

— Благодарю.

Некоторое время они молчали, пристально глядя друг на друга. Пан Иохан подумал, что у посланницы Улле очень необычный взгляд: ни одна молодая женщина не станет смотреть в глаза мужчины, с которым едва знакома, так внимательно и прямо, будто пытается проникнуть в самые его мысли. Ему даже стало слегка не по себе, и он тут же напомнил себе, что Улле — не человек. Или, по крайней мере, пытается его в этом убедить.

— Итак, барон, — проговорила Улле, встрепенувшись, — давайте перейдем к делу. Куда мы сегодня поедем?

Пану Иохану понадобилось несколько секунд, чтобы освободиться от странной магии ее взгляда и вспомнить, зачем он здесь. Он перевел дыхание и непроизвольным жестом провел по лицу ладонью.

— Поедем… мы поедем к моему хорошему приятелю, пану Александру Даймие. Он держит самый модный в столице литературный салон, и сегодня он как раз принимает гостей. Вы хотели войти в высшее общество — ну, так у него собираются самые сливки.

— О, литературный салон! — заинтересовалась Улле. — Как любопытно. Кстати, вы любите сливки, барон?

— Нет, — с запинкой ответил пан Иохан, слегка ошарашенный неожиданным вопросом.

— Жаль, очень жаль. Ну, а литературу?

— Терпеть не могу.

— Вот это новость! — воскликнула Улле. — А как же ваши стихи?

— Это не литература, а баловство. Подождите минутку, сударыня, я объясню вознице, куда ехать.