Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

— Неужто… — еще один хитрый маневр, и рука пана Иохана снова необъяснимым образом хватанула воздух. — Вам это доподлинно известно?

— Панна Улле, — не выдержал барон.

— К чему я клоню, — проникновенно продолжала посланница, повернувшись к пану Иохану спиной, — истинный облик — понятие относительное. Есть существа, способные принимать какой угодной облик, но легче всего им дается тот, который наиболее желателен, или, скажем так, наиболее приятен в данный момент времени для существа, с которым происходит контакт.

— Э…

— И мне хочется понять, — гнула свое Улле, — почему вашим пророкам приятнее было увидеть огнедышащее чудовище, нежели, например… секундочку…

Она остановилась, обернулась, и пан Иохан тоже застыл, прикованный к месту ее взглядом и улыбкой.

— Почему не так? — спросила посланница, и — исчезла. На том месте, где она стояла, к потолку рванулось дерево с багряной листвой.

Вокруг закричали и завизжали — шум поднялся невообразимый. Пан Даймие сначала побагровел, затем побледнел, и, кажется, приготовился упасть в обморок.

— Почему не так? — прошелестел клен и рассыпался в воздухе стайкой нежно-голубых бабочек.

— Ведьма! — поднялся над общим гулом раскатистый голос Фреза. Пан Иохан оглянулся и увидел, что граф решительно проталкивается сквозь беспорядочно мятущихся по комнате перепуганных гостей.

— Почему не так? — продожала вопрошать преобразившаяся Улле, и рой бабочек слепился в нечто водянистое и прозрачное… Пан Иохан решил, что это дева морская, хотя разбираться досконально ему уже было некогда: он перехватил за грудки рвавшегося к посланнице Фреза и пытался удержать его на месте (что оказалось нелегкой задачей, поскольку граф был весьма дюжим молодцом). Что было дальше, пан Иохан не видел, а только слышал, как Улле вопрошает снова и снова на разные голоса: «Почему не так?» Очевидно, она вошла в раж. В гостиной стоял невообразимый шум. Половина гостей поспешила сбежать, а те, что посмелее, остались, обступили посланницу и вовсю обсуждали ее превращения. Что до хозяина салона, он, вероятно, уже лежал в глубоком обмороке. Во всяком случае, пан Иохан, пошарив вокруг взглядом, насколько позволяла ситуация, его не обнаружил.

— Отпустите меня, чтоб вас черти взяли! — прорычал побагровевший Фрез, рвясь из его рук. Рычал он, впрочем, не слишком громко — так, чтоб услышал только соперник.

— Отпущу, если дадите слово оставить панну посланницу в покое, — так же негромко отозвался запыхавшийся пан Иохан.

— Не дождетесь. Вы что, не видите — она же ведьма!

— Она — дракон, — возразил пан Иохан, делая попытки выволочь графа за дверь. В душе он радовался тому, что Фрез оставил свою саблю у входа. — И я не понимаю, почему вас это так задевает.

— Не понимаете?

— Нет, не понимаю.

Фрез вдруг перестал рваться и, глубоко вздохнув, уставился в лицо барону недобрым взглядом. Пан Иохан осторожно убрал руки, настороженно на него глядя. Шейный платок неудобно сбился на бок, но барон не стал его поправлять — боялся отвлечься.

— Ну, так вы скоро поймете, барон, — пообещал Фрез мрачно и кинул зловещий взгляд в сторону Улле. Та, кажется, начала уже уставать — по крайней мере, образы сменяли друг друга далеко не с такой быстротой, как вначале. — Да уберите руки. Ничего я ей не сделаю. Во всяком случае, не сейчас. И вот что, барон — берегитесь.

— Беречься — вас?

— Не меня. Ее.

И, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, граф Фрез устремился к дверям гостиной с такой быстротой, что ветер засвистал. Пан Иохан не стал его удерживать, посторонился. Постояв несколько секунд на месте, он стал пробираться к посланнице Улле. Нужно было уводить ее как можно скорее… впрочем, это уже все равно. Скандал состоялся.

Улле окончательно выдохлась и стояла в своем человеческом обличье и немного растерянно озиралась по сторонам, встречая везде удивленные и испуганные взгляды. Завидев протискивающегося к ней меж двумя фрачными господами пана Иохана, она просияла улыбкой. Такую улыбку, как будто немного пьяную, барон у нее уже видел раньше… Сделать выводы было легче легкого: посланница снова не удержалась и «подзакусила».

— Вам понравилось, барон? — обратилась она к пану Иохану с нетерпеливой и слегка капризной ноткой в голосе, как у балованного маленького ребенка.

— Поговорим на улице, — отрезал барон и крепко взял ее за локоть. — Господа, пропустите нас.

— Вы сердитесь? — заглядывая ему в лицо, поинтересовалась Улле.

— А вы как думаете?

— Ну, простите меня… Да, знаю, я нарушила слово. Но если б вы знали, как нелегко удержаться…

— Не знаю и знать не хочу. Молчите.

По его тону, а более того — по лицу, — Улле угадала, что продолжать разговор бесполезно, умолкла и безропотно позволила вывести себя из салона.

Четверым в маленькой квартире герцога стало бы слишком тесно, и Иштван (невзирая на головную боль и общее тревожное состояние) озаботился, в то время как пан Иохан увещевал Фреза в салоне «Ветка сливы», снять для брата и сестры Криушей отдельные апартаменты в доме по соседству. Эрика весьма огорчилась вынужденной разлукой с новой подружкой; Ядвисе переезд пришелся тоже не очень-то по душе, но она прекрасно понимала, что после недавней сцены ей невозможно оставаться в одних комнатах с герцогом. Впрочем, ей и вообще неприлично было бы делить квартиру с посторонним мужчиной.

Переезд состоялся скоропостижно, и утро пан Иохан и Ядвися встретили уже на новом месте. Квартирка состояла из двух комнат, маленьких, но чистых и хорошо обставленных. Стоила она, правда, немалых денег, однако пан Иохан не стал торговаться с хозяином и настоял на том, чтобы платить самому, а не брать золото у герцога (он это предлагал). Все равно ему недолго оставалось жить в Дюрвиште.

Нужно ли говорить, что проснулся он в отвратительном настроении? Вчерашний скандал не выходил у него из головы, и мрачность его только усугубилась, когда за утренним кофе слуга Иштвана принес ему записку от Улле (посланница ничего не знала о переезде, и потому указала прежний, известный ей адрес). Улле просила пана Иохана заехать к ней, как только у него выдастся свободная минута. Ему, однако, было бы невыносимо видеть ее после вчерашних событий, и он написал в ответ, что ведь день будет занят — с тем и отослал слугу.

Ядвися, сидящая напротив, с любопытством наблюдала за сменой выражений на лице брата.

— Что вчера случилось? — спросила она, поднося к губам чашечку с кофе. — Я имею в виду, помимо того, что тебя прямо из тюрьмы повезли в императорский дворец.

Пан Иохан поднял на нее хмурый взгляд.

— Случилось то, что милостью панны Улле мне нельзя больше показываться в приличном обшестве.