Ника Ракитина - Дракон для жениха [СИ]

— Зачем вы так обошлись с бароном? — вполголоса, чтобы не услышала Ядвися, спросила Мариша, осторожно присаживаясь рядом с бледной и утомленной посланницей. — Он не заслужил оскорблений.

— Разве я его оскорбила?

— О да, и прежестоко. Неужели вы сами не поняли?

Улле помолчала, разглядывая грязное пятно у себя на подоле.

— Барон как-то сам сказал мне, что не годится в мужья и никогда не предпочтет одну женщину многим…

— …вовсе необязательно рассказывать о том, что он доверил только вам…

— …так как же я могла после этого воспринять его предложение серьезно? — продолжила Улле. — Тем более после той сцены… когда он думал, что перед ним — вы.

— А вот это было просто гадко, — холодно заметила Мариша.

— Может быть. Но как иначе я узнала бы то… что узнала? Он вас любит, ваше высочество.

Королевна покраснела, но глаз не опустила — поистине королевская выдержка!

— Какая ерунда! С чего вы взяли, что меня?

— Ну, мне-то он ноги не целовал, — слабо усмехнулась Улле.

— А меня замуж не звал…

— Ничего удивительного. Насколько я понимаю ваш этикет и вашу иерархию, это просто невозможно…

— Так или иначе, вы не должны были говорить барону то, что сказали. Вы нанесли ему рану глубже, нежели та, которую только что излечили.

— Эту рану я предоставляю исцелять вам, — нарочито подпустила в голос яду Улле. — Уверена, у вас прекрасно получится. Если, конечно, вы пожелаете взять на себя этот труд…

Мариша, все еще пунцовая до самых корней волос, все же смерила ее холодным взглядом.

— А вы злая, панна посланница. Не ожидала…

— Ведь барон Криуша вам нравится, правда?

— Не желаю продолжать этот разговор, — окончательно заледенев, отрезала королевна. — Я предназначена Великому Дракону. Вы сами меня выбрали.

— И это единственная причина, почему вы не желаете говорить? — полюбопытствовала Улле, но Мариша гордо отвернулась и замолчала.

Сознание медленно возвращалось к пану Иохану, и первым его чувством стало удивление: почему-то не было боли — совсем не было, хотя он прекрасно помнил, как невыносимым огнем жгло простреленное плечо перед тем, как он лишился чувств. Зато очень хотелось пить. Он осторожно приподнял голову, и затылок его тут же заботливо поддержали чьи-то ладони. Преодолевая ватную слабость во всем теле, барон сел, и его предупредительно обняли за плечи. Он повернулся посмотреть, кто так о нем печется (в сердце стукнулась слабенькая надежда), и увидел сестру, которая взирала на него ласково и с тревогой. Сразу стало пусто…

— Больно? — посочувствовала Ядвися, по-своему истолковав исказившую его лицо слабую гримасу.

— Нет… — пан Иохан помолчал, заставляя себя собраться. — Долго я был без сознания?

— Не очень.

Он осторожно подвигал правой рукой — не померещилось, плечо в самом деле не болело; разве только мешала присохшая к телу заскорузлая повязка.

Барон уже почти понял, что произошло, пока он лежал без чувств; взглядом поискал Улле и сказал как мог спокойно:

— Благодарю вас, панна посланница, за заботу, но, право, вы напрасно растрачивали на меня свои силы.

— Вовсе не напрасно, — так же спокойно и даже с легкой улыбкой ответила Улле. Она чуть наклонила голову; видно было, что ей очень не хватает затенявшей глаза шляпы, из-под полей которой она привыкла смотреть. — Вы еще пригодитесь нам живой и здоровый; ведь нам предстоит как-то выбираться из этой горы.

— Уж кому-кому, а не вам об этом тревожиться, — резче, чем хотел, заметил пан Иохан; мысленно одернул себя и укорил за резкость. — Кажется, вы упоминали, будто умеете летать, и даже однажды применили это умение в критический момент…

— Боюсь, в теперешней ситуации на меня рассчитывать не приходится. Мне не хватит сил ни для полета, ни для смены обличья.

— Если бы вы не возились со мной… — хрустнул зубами пан Иохан.

— О, дело не в вас. Вернее, не только в вас… Видите ли, мне ведь пришлось заняться самоисцелением. Я не притворялась, барон, рана была настоящая… и боль была настоящая. Я испугалась и слишком много сил потратила впустую. Не рассчитала.

Итак, подумал барон, вероятно, она пытается сказать, что в этот раз придется мне ее вытаскивать на себе. Хорошо же. Если бы только это был последний раз, когда ему придется к ней прикасаться… Впрочем, о дальнейшем выстраивании отношений с посланницей можно подумать позже, а теперь наверняка найдутся другие, более насущные проблемы. Для начала хорошо бы попробовать встать…

Тяжело опираясь на плечо Ядвиси, пан Иохан поднялся и постоял с минуту, проверяя, не качает ли. Качало, и муторными волнами накатывала слабость.

— Ох, Иохан, тебе бы полежать, — тревожно вздохнула сестра.

— Полежу, когда выберемся. Ты куда револьвер девала?

— Вон он, — девушка указала на пол.

— С ума сошла? Разве можно оружием разбрасываться? Давай его сюда. А второй где? Я его, кажется, выронил… — барон заозирался в поисках одного из трофейных пистолетов; второй так и торчал у него за поясом. — Ага, вот он… Ваше высочество! Умеете ли вы стрелять?

— Немного, — удивилась Мариша.

— Возьмите вон тот, он заряжен.

Королевна повиновалась и с некоторой опаской подняла пистолет. Впрочем, держала она его уверенно, и явно знала, где у него курок и в какую сторону его поворачивать дулом.

— В кого вы собрались стрелять, барон? — полюбопытствовала посланница, не спешившая покидать свое место у стены.

— Не одни же они здесь, — пан Иохан ткнул дулом в сторону присмиревших разбойников и не подававшего признаков жизни Фреза.

— А не странно ли, что сюда до сих пор никто не пришел? — тихонько проговорила Улле. — Столько шуму было, стрельба… Почему никто не поспешил на подмогу?

— Коридор завалило? — с замиранием сердца предположила Ядвися. — Иохан, я схожу, посмотрю?

Барон подумал и мотнул головой.

— Нет. Я сам. Ну-ка, отпусти меня…

Оказалось, он вполне способен самостоятельно удержаться на ногах и даже самостоятельно идти — главное, не обращать внимания на предательскую слабость.

— Здесь есть лампа, — порхнув через пещеру белым мотыльком, королевна Мариша подняла с пола все еще непогашенную лампу. — Посветить вам?

— Будьте любезны, ваше высочество.

Каждый шаг требовал сосредоточения, и пан Иохан подумал с тревогой: что же будет дальше? Все же до выхода он добрался; готовился уже шагнуть в черный провал, и тут на него словно ведро ледяной воды выплеснули. Он резко обернулся, едва не задев королевну Маришу, прянувшую от него в сторону, и выдохнул:

— А где панна Эрика?

В два голоса (Улле молчала) девицы объяснили, что Эрика осталась внизу, в вагоне, и ей, по всей вероятности, ничто не грозит. Пан Иохан закусил губы — по последнему пункту у него возникли сомнения, — но промолчал, ибо сделать все равно ничего пока было нельзя.