Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1980

Роль Строгановых в организации сибирской экспедиции не следует преувеличивать. Напомним, что решение о походе было принято войсковым кругом на Яике и Иргизе. В вотчине же Максима Строганова казаки задержались ровно столько времени, сколько надо было, чтобы запастись продовольствием и пополнить свой арсенал.

Историки расходятся в определении маршрута первой сибирской экспедиции. В новейшем исследовании о Ермаке можно прочесть о том, что казаки отправились в путь из Орла-городка вниз по Каме и Чусовой, свернули на Сылву, там зазимовали, затем вернулись в Чусовской городок и вторично направились к Уральскому хребту, достигли перевала, где и провели вторую зиму. С наступлением весны казачья флотилия стала «неспешно» спускаться по Тагилу, Туре и Тоболу. Добравшись до того места, где Тавда впадает в Тобол, казаки заколебались и решили вернуться по Тавде на Русь. Однако подступила осень, и казаки, продвинувшись почти до Пелыма, отказались от своего плана и возвратились на Тобол, где перезимовали и провели в бездеятельности еще год. Лишь осенью они наконец решились атаковать Искер, находившийся недалеко от их зимовья на Карачине-озере, близ устья Тобола.

Приведенная схема опирается не на самые ранние и достоверные источники, а на позднюю «Историю сибирскую», составленную первым сибирским картографом и географом Семеном Ремезовым в петровские времена. Собрав множество сведений о Ермаке, Ремезов объединил их путаной, сбивчивой и противоречивой хронологией. Найдя в Кунгуре «Краткий летописец», он доверчиво заимствовал из него рассказ о том, как казаки «обмишенились» и по пути к горным перевалам свернули не на реку Серебряную, а на Сылву. Слишком поздно обнаружив ошибку, они устроили на Сылве городище и даже основали часовню. Нетрудно догадаться, откуда исходит это кунгурское предание. После канонизации Ермака местное духовенство объявило, что древнейшую кунгурскую часовню основал именно он. Но то был явный вымысел. Сылвенские земли входили в состав вотчины Максима Строганова. Можно ли допустить, что Ермак заблудился в самом начале своей одиссеи, еще до того, как покинул пределы строгановской вотчины? Такое предположение абсурдно. Казаки шли в сопровождении проводников, или «вожей», хорошо знавших край. Даже если бы они по ошибке свернули к Сылве, то не миновали бы городка, деревень и мельницы, выстроенных здесь Максимом Строгановым, и быстро обнаружили бы свою ошибку.

Собственный летописец дома Строгановых полагал, что отряд Ермака отправился с Чусовой в сибирский поход 1 сентября 1581 года. Из летописи эта дата попала на страницы исторических сочинений. Ныне ее можно найти в любом учебнике, в любой монографии по истории Сибири. Ставшая своего рода хрестоматийной, эта дата, однако, не выдерживает проверки самых ранних и надежных свидетельств.

В конце июня 1581 года комендант Могилевской крепости доносил Баторию о появлении русских и поименно перечислял царских воевод, участвовавших в нападении. Последними в его списке значились «Василий Янов — воевода казаков донских и Ермак Тимофеев — атаман казацкий». Василий Янов служил головой «з донскими и Вольскими казаками» до начала 90-х годов. В могилевском походе атаман Ермак был его помощником. Если в июне 1581 года Ермак участвовал в литовском походе, то, очевидно, он не мог через месяц или два выступить в сибирский поход из Перми, отстоявшей от Могилева на тысячи верст.

Некоторые историки высказали догадку о существовании двух атаманов по имени Ермак, один из которых находился на правительственной службе, а другой попал в строгановские вотчины. Если принять такое предположение, тогда нужно прийти к выводу, что двойники были не только у Ермака, но и у его сподвижников по сибирскому походу — атаманов Ивана Кольцо, Никиты Пана и Савы Волдыри.

В подлинных книгах Посольского приказа говорится, что 28 августа 1581 года в Москву «прибежали» татары из свиты ногайских послов, ехавших к царю, и сообщили, что «на Волге казаки Иван Кольцо, да Богдан Борбоша, да Микита Пан, да Сава Болдыря с товарищами» погромили ногайское посольство на перевозах под Сосновым островом. Государев гонец И. Пелепелицын, сопровождавший ногайское посольство, прибыл в Москву 1 сентября 1581 года и подтвердил сведения о волжском разгроме. Посольский приказ описал деяния атаманов с протокольной точностью. Будущие сподвижники Ермака Иван Кольцо и Никита Пан громили ногайцев на Нижней Волге, за сотни верст от Перми, а следовательно, не они, а разве что их двойники могли отправиться в поход в начале сентября 1581 года.

Пути Ивана Кольцо и государева гонца Пелепелицына сошлись еще раз. Случилось так, что Пелепелицын в 1582 году был воеводой в Чердыни. В последние летние дни на Чердынь напали воины Кучума. Незадолго до этого Пелепелицын узнал, что в вотчине Строгановых появились те самые волжские атаманы, которые нанесли непоправимый ущерб его дипломатической карьере годом ранее. Атаманы не оказали чердынскому воеводе никакой помощи: в день штурма Чердыни они выступили в зауральский поход.

Пелепелицын не упустил случая отомстить своим давним недругам. Он послал донос царю Ивану. 16 ноября 1582 года царь приказал Строгановым немедленно вернуть Ермака из сибирского похода и впредь не затевать войны с Кучумом.

Царская грамота, сохранившаяся до наших дней в оригинале, замечательна в двух отношениях. В ней указана точная дата начала сибирской экспедиции, а кроме того, она развеивает миф о «воровстве» Ермака. Поздние летописцы утверждали, будто Ермак грабил на Волге торговые караваны с государевой казной и даже персидских послов. В действительности же суда персидских послов подверглись нападению волжских казаков спустя три года после гибели Ермака. Если бы Ермак был повинен в разбое, власти распорядились бы изловить его и повесить. В подлинной царской грамоте об этом нет и речи. Более того, Иван Грозный повелел вернуть отряд Ермака из сибирского похода и поручить ему оборону крепостей Чердыни и Соли-Камской. В Москве хорошо знали имя атамана и ценили его боевые заслуги. Однако царский гонец запоздал, и Ермак так и не узнал о приказе из Москвы.

Не ведая о нападении сибирских татар на Чердынь, казаки отплыли из владений Строгановых вверх по Чусовой. Западные отроги Уральских гор весьма протяженны и заполняют междуречье Чусовой и Камы. Оттого у Чусовой обрывистые, скалистые берега, поднимающиеся иногда на 100–200 метров. Кое-где посреди быстрины из воды выступают огромные камни. Вместе с многочисленными подводными камнями и мелями эти скалы таили большую опасность для казачьих стругов. Чем дальше поднимались казаки вверх по Чу совой, тем больше сил приходилось тратить гребцам, чтобы преодолевать течение. Во многих местах суда приходилось тянуть бечевой. Но многие казаки бурлачили на Волге, так что дело это было им не в новинку.