Святослав Бэлза - На суше и на море - 1982

Но если с лесной орхидеей нам не повезло на Алтае, то с Аэрофлотом, слава богу, все обошлось благополучно. Мы пролетели над горами, над рыбьим боком Телецкого озера, над пиками пихт, рекой Бией и белыми облаками, а спустя сутки вылетели уже из Горно-Алтайска и через два часа оказались в такси с новосибирским номером, а еще через час тетя Тоня, ничему не удивляясь и не охая, принялась умело лечить дядю и меньше чем за неделю преуспела в этом.

Я расхваливал дядины энергию, горячность и упорство, сохраненные им за порогом седьмого десятка лет, и все думал, чем бы мне повеселить Василия Николаевича.

Еще перед поездкой на Телецкое я звонил своему однокашнику по университету, ныне директору ботанического сада, но не застал в городе. Что, если теперь попросить у него для Василия Николаевича какие-нибудь «дефицитные» саженцы? Чем черт не шутит? Позвонив опять, я узнал, что директор отправился в дальнюю экспедицию. Здесь уже надежда, как говорится, погасла. А вот с венериным башмачком она просияла совсем с неожиданной стороны.

Я случайно повстречал пилота Трошева, с которым летал лет десять назад к нефтяникам. Его жена пообещала, что напишет своему отцу-цветоводу, а тот по ее просьбе пришлет семена башмачка на адрес Василия Николаевича.

Семена так семена. Корневищами, я уже знал, башмачок размножать надежнее, чем семенами. Но дареному коню в зубы не смотрят. Как сложно, в этом я убедился, возвращать в наши сады и цветники исчезающую красоту!

Я уже не стал на этот раз обнадеживать старика. Хранил молчание. Дождется так дождется. Получит так получит. Кто предскажет? Может быть, еще не поздно и наконец расцветет, будет у него расти и радовать глаз не найденный нами на Алтае прекрасный венерин башмачок?

Очерк

Заставка О. Чарнолусской

Сад Памплемус, считающийся одним из самых прекрасных в мире, — и в этом есть доля истины — своего рода историческое место. Он красиво расположен, здесь есть аллеи величественных пальм и редкие растения, собранные со всего мира.

Если остров Маврикий — это рай южного полушария… то можно сказать, что сад Памплемус — это рай острова Маврикий.

Этот ботанический сад действительно заслуживает названия места исторического. Создан он 250 лет назад. Здесь можно увидеть сотни растений из разных районов мира и характерные только для Маврикия и других Маскаренских островов, расположенных посреди Индийского океана.

Посещение сада — это знакомство с богатством и разнообразием природы, а также со многим из того, чем живет сейчас страна, получившая независимость в 1968 году.

В обществе дружбы «Маврикий — СССР» я несколько раз встречался с Ангерой, выпускником 1-го Московского медицинского института. Когда он узнал, что я собираюсь побывать в ботаническом саду Памплемус, предложил поехать вместе, сказав, что в саду работает его кузен, который мог бы рассказать много интересного.

Этот разговор состоялся во время вечера, посвященного 63-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Мы договорились ехать в ближайшее воскресенье. Но накануне Ангера сообщил, что у него внеочередное дежурство в госпитале, и мне пришлось отправиться одному.

Началось маврикийское лето. Погода была неустойчивой, когда я выехал из Кьюрпайна, городка, расположенного на центральном плато острова. По небу неслись темные облака, было душно, в воздухе висела водяная пыль, иногда порывы ветра бросали в стекла машины крупные капли дождя.

Шоссе между Кьюрпайном и столицей Порт-Луи все время спускается вниз к побережью, и в ясную погоду при въезде в столицу можно любоваться судами, стоящими в порту, и синими просторами океана. Но сейчас вода и небо казались одинаково серыми, трудно было различить, где кончается одна стихия и начинается другая. Шоссе огибало гору Синьял, с которой подавали когда-то сигналы о приближении к острову парусных судов. Вот я и в центре города, где установлена статуя Лабурдоне, основателя Порт-Луи и всего французского поселения на острове. В воскресенье прохожих мало, витрины магазинчиков закрыты выцветшими решетками. Только на главной автобусной остановке толпа людей. Развевающиеся на ветру разноцветные индийские сари маврикиек напоминают о том, как оживлен город, когда в нем кипит жизнь.

Дорога ведет на север; темно-красную почву деревни Тер-Руж сменяют поля сахарного тростника, на которых собраны и аккуратно уложены разбросанные когда-то беспорядочно темные базальтовые валуны. На берегах небольших речек виднеются селения, посадки эвкалиптов.

Но вот и деревня Памплемус, а за мостом белая решетка ограды сада. Шоссе бежит дальше на северо-восток, в округ Флак, а я сворачиваю влево, к главному входу.

У самого входа, обрамленного чугунными витыми колоннами, ограда сделана в виде полукруга.

По будним дням можно ездить по аллеям сада на автомашинах.

Когда входишь в сад, открывается небольшая площадка, откуда берут начало несколько аллей, или авеню, как они именуются на табличках указателей. Справа у входа увитый вьющимися растениями домик, а рядом — первое чудо, которое встречает посетителя, — огромный баобаб. Его даже нельзя назвать деревом — это несколько деревьев, сросшихся в гигантский конус, слегка прикрытый зелеными ветвями. Баобаб попал сюда из Центральной Африки, где столетиями многие племена его считали священным. Полагают, что баобаб живет 2000 лет; цветет он большими белыми цветами.

Здесь же на площадке берут начало три аллеи, названные в честь известных в истории Маврикия людей, создателей этого сада. Центральная аллея названа именем Лабурдоне, она делит сад на две части. Справа аллея Пуавра, она идет вначале параллельно аллее Лабурдоне, затем поворачивает и доходит до ручья Ситрон, до моста, поэтически названного мостом Вздохов. Тень высоких ветвистых камфорных деревьев (Cinnamomum camphora) с темно-зеленой листвой и тихое журчание воды располагают к задумчивости и размышлениям.

Вправо от аллеи Пуавра прямо по пологому спуску ко дну бывшего пруда (осушенного в 1868 году в связи с эпидемией малярии) пролегает аллея Бейкера, названная в честь ботаника, изучавшего флору Маврикия и оставившего капитальный труд о растениях этого острова.