Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1983

…Вскоре в ячейках забелели первые шарики коконов, потом окуклились и все личинки. Я вытряс из «фермы» добрую пригоршню кокончиков!

Проследив за вылуплением златоглазок, выполнив и отослав все нужные рисунки, я вдруг оказался перед проблемой: что же делать дальше с несколькими сотнями прозрачнокрылых эльфов, которые в моей оконной вольере все выходили и выходили из своих круглых «кабин»? Взрослые флерницы вовсе не хищницы, они потребляют подобающую эльфам пищу — цветочный нектар и пыльцу, и потому мои золотоглазые питомцы с удовольствием лизали мед. На для полного блага и для воспроизводства новых поколений им, согласно инструкции, требовалась весьма сложная витаминно-белковая добавка — автолизованные (перебродившие) дрожжи, да не простые, а пивные… Да и, кроме того, создавать домашнюю фабрику по производству эльфов не было никакой необходимости.

И вот в один прекрасный день я вытащил садок на балкон, поднял повыше и вытряхнул его содержимое. Нежно-зеленая трепетная тучка из нескольких сот тонкокрылых созданий стала неспешно разлетаться по улице.

Наверное, снизу наблюдать это зрелище было очень любопытно. Солнце искрилось во множестве широких крылышек златоглазок: несколько прохожих остановились и долго с удивлением глядели вверх, в сторону моего балкона…

Очерк

Худ. Н. Сидорова

Цветные фото автора и В. Пучкова

Третье мая. Последняя ночевка перед вершиной. Высота 8500 метров. Наша палатка на ветру среди белых снегов кажется совсем крошечной. Я иногда позже, прокручивая все в памяти, смотрел на нее как бы со стороны, и мне уже потом становилось страшно. Она казалась затерянной и одинокой. И в ней два человека. Два человека, которые ни о чем друг с другом не говорят, ни о чем друг друга не просят, не пытаются согреться, спрятать замерзшие руки и ноги в теплый мешок, ни о чем конкретно не думают — нет сил. Даже не спят, а так, полудремлют… Ждут утра. На такой высоте люди не спят… Двое ждут утра, и им холодно.

Человек может привыкнуть ко всему, но к холоду привыкнуть невозможно. Это говорил Амундсен, знаменитый полярный исследователь, достигший Южного полюса. Он знал, что говорил. Он испытал холод на себе. Холод проникает повсюду: в палатку, спальные мешки, теплую одежду. Даже, кажется, сквозь кожу. И от него никуда не деться.

Володя Балыбердин ворочается с боку на бок. Боится пропустить рассвет — опоздать на вершину. Скоро начнет светать. Мы должны будем выйти вверх. Встанем в пять утра, поставим примус, разогреем чай и начнем собираться. До вершины останется 348 метров: 348 — туда и 348 — оттуда. Но идти мы их будем больше 20 часов. Почти сутки.

А потом мы вернемся, и Володя скажет, что никогда еще не был так близок к концу.

Но все это произойдет позже. А тогда, в шесть утра, мы молча соберемся и молча пойдем вверх…

Ровно два месяца назад, ранней весной, 2 марта, мы улетали из Москвы. Пасмурной, холодной Москвы. Шел снег. Как всегда, куча дел оказалась оставленной на последний день, и он прошел в суете. Наша группа уезжает первой: Коля Черный, Володя Балыбердин, Володя Шопин, тренер экспедиции Анатолий Георгиевич Овчинников и я. Мы до приезда основной команды должны выбрать место для базового лагеря и проложить путь через ледопад Кхумбу.

Днем тороплюсь домой — хоть немного побыть в семье. По дороге покупаю торт, курицу, шампанское. Все собрались — жена, две дочки, приехала мама. Будем прощаться. Молчим перед дорогой.

В аэропорту суета. У нас перегруз почти на сто килограммов. Надо доплачивать. У кого-то не оказалось нужных медицинских справок, и его не хотят сажать в самолет. Требуют справки. Их привозят на такси из дому.

Наконец попадаем в самолет. Занимаем места и ждем взлета. Наверное, только когда наш самолет оторвется от земли, можно вздохнуть облегченно — не высадят. Выезжаем на взлетную полосу, долго грохочем, разбегаемся и взлетаем. Ну вот и все…

Я хорошо помню тот день. Окончательное решение врачей было таким: 6000 метров высоты для меня — предел. Выше нельзя. Это сразу сделало мое пребывание в экспедиции делом ненужным и бессмысленным. 6000 метров — высота для Эвереста до смешного мала. Все. Теперь можно ехать на юг, загорать на пляже, купаться в море.

Столько лет мечтать о вершине, готовиться к ней, ждать — и вот теперь любоваться на нее с высоты 6000? И знать, что это была единственная в твоей жизни возможность подняться туда. Тебе за сорок. Этой горы у тебя больше не будет.

Но врачам моя гора была, естественно, ни к чему. В общем-то я их понимаю — каждый делает свое дело: я — свое, они — свое. В конце концов они вроде как бы обо мне заботились: усиленно убеждали, что у меня сердце болит, а я это от них скрываю. От таких убеждений оно и в самом деле могло заболеть. Но у меня не болело. И потом я же не новичок в горах, бывал на многих труднейших восхождениях — свой организм знаю неплохо.

…В конце концов окончательное решение было такое: не выше шести тысяч. Вот и все, думал я, устало возвращаясь из спортивного меддиспансера, был Эверест, и нет Эвереста.

Трудно сказать, чем всегда была для нас эта вершина. Что это была за гора! Мы знали о всех попытках штурма Эвереста, о всех поражениях и победах. Мечтали об этой горе, но по разным причинам организовать советскую экспедицию все не удавалось. И многие поколения наших альпинистов так и состарились с этой мечтой.

Когда я был студентом, занимался альпинизмом в МВТУ. Мы копили весь год деньги на путевку в альплагерь, отказывая себе в еде, подрабатывали ночами, но путевку покупали. А как мы добирались до гор! Денег на дорогу у нас, естественно, уже не оставалось. Мы брали на всех один билет, сажали кого-то, вручали ему все грузы, а сами в этом же поезде ехали «зайцами».

Тогда, конечно, восхождения у нас были не сложными, мы еще только учились ходить в горах. Постепенно маршруты становились все более трудными, мы — все более опытными, а Эверест по-прежнему оставался мечтой. И вот теперь наконец есть реальная экспедиция, реальная возможность взойти на эту гору, а у меня эту возможность отобрали. Глупо это…

Все решил Евгений Игоревич Тамм, руководитель нашей экспедиции. Он мне сказал: «Поехали. Разберемся на месте». Это была уже надежда. Хоть небольшая, но все-таки! С ней можно было лететь в Непал.

…10 мая мы вылетели из Катманду в Луклу — местечко в шести днях ходьбы от подножия Эвереста. Туда должны были прибыть наши грузы, но они не пришли. Мы с Колей Черным остаемся их ждать, хотя времени уже совсем нет. Надо идти ставить базовый лагерь. График срывается. От нечего делать осматриваем окрестности.