Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1983

Трагедию усугубили шестнадцатиметровая океанская волна, хлынувшая на низкий берег, и пожары, тут же вспыхнувшие в разных районах города. Воспоминания очевидцев и сохранившиеся документы живописуют картины всеобщего разрушения и ужаса. За первыми толчками последовали новые сотрясения и сдвиги почвы. С первого по восьмое ноября было зарегистрировано двадцать два толчка, уничтоживших все то, что еще сохранилось в первые минуты землетрясения.

О размахе страшного бедствия дают наглядное представление сохранившиеся до наших дней руины храма Кармо в центральной части города. Рухнули своды этого собора, но уцелели стены. Так и стоит с тех пор этот свидетель катастрофы, превращенный сейчас в музей под открытым небом: крыши у собора так и нет. Заплатив сонному служителю несколько монет, посетители обходят скульптуры и надгробия, размещенные между колоннами, рассматривают остатки голубых изразцовых фресок на стенах, каменную резьбу вокруг заложенных кирпичами окон, спугивают бесчисленные стаи голубей, гнездящихся в этих величавых руинах.

Но самым зримым напоминанием о трагедии 1755 года служат центральные кварталы Лиссабона: во второй половине XVIII столетия на месте дымившихся руин вырос новый город, построенный по единому плану, в едином архитектурном стиле. От обширной площади Коммерции на берегу реки отходят семь строго перпендикулярных набережной и параллельных друг другу прямых улиц. Они пересекаются под прямым углом восемью столь же ровными улицами. По мере строительства каждую из них заселяло купечество. Причем в строгом порядке, который во многом сохранился до сих пор. И сейчас, скажем, на улице Августа разместились лавки с шерстяной и шелковой мануфактурой, на Серебряной — мастерские чеканщиков по серебру, на Золотой — ювелиров и часовщиков, на улице Башмачников — обувные лавки. Конечно, неумолимый бег времени накладывает свой отпечаток на старый Лиссабон, и сегодня никого не удивляет появление на Золотой или Серебряной улицах баров и кафе, магазинов фототоваров. Вывески могут меняться, старые хозяева уступают место новым, предпочитающим игорные автоматы или лотерейные конторы, но общий архитектурный облик «Байши» не изменился с той поры, когда во второй половине XVIII века город поднялся из руин после землетрясения.

Руководил этими обширными работами глава правительства энергичный и деспотичный маркиз Помбал — доверенное лицо немощного и беспомощного короля Жозе I. Именно Помбал в момент всеобщей паники и ужаса бросил клич: «Похороним мертвых и позаботимся о живых!». Помбал взял в свои руки бразды правления, лично рассматривал и утверждал градостроительные планы, разрабатывал системы налогов и пошлин, взимавшихся для финансирования строительства, жестоко судил казнокрадов и щедро поощрял патриотов. Этим, разумеется, маркиз нажил немало врагов, которые после смерти короля Жозе I отправили его в ссылку. Однако историческая справедливость восторжествовала: именем Помбала названа одна из самых красивых площадей Лиссабона, в центре которой стоит гигантский памятник маркизу, напоминающий издали заплывшую от подтеков стеарина толстую свечку, где фитилем служит черная фигура Помбала.

Памятник воздвигнут на пересечении основных транспортных артерий не только столицы, но и всей страны. С площади Помбала одна автострада ведет на юг, другая — на север, третья — на восток. На запад пути нет, ибо там — Атлантика, и неподалеку от Лиссабона, километрах в двадцати к северу, находится мыс Рока — самая западная точка Европейского континента. Здесь можно посидеть в баре, любуясь величественным маяком, купить сувениры, сфотографироваться и получить диплом, удостоверяющий факт посещения этой экзотической точки континента.

На этом высоком мысу, прислушиваясь к свисту никогда не утихающего ветра, глядя, как разбиваются волны о черные скалы, нетрудно вообразить себе мысли и чувства, которые обуревали пять веков назад португальцев, оттесненных по прихоти истории в самый дальний, угол Европы. Где-то далеко в центре материка, за Пиренеями, за враждебной Испанией, всегда помышлявшей о том, чтобы наложить лапу на эту маленькую страну, мрачное средневековье сменила новая жизнь, вырастали города, прокладывались дороги и торговые пути, процветали ремесла и возникали университеты, дымились железоделательные предприятия и шумели ярмарки. Итальянские города монополизировали средиземноморскую торговлю. Ганза держала в своих руках все торговые пути в Северной и Западной Европе. И никому не было дела до далекой Португалии на самом краю Европы.

Сама судьба толкала португальцев в океан на поиски заморских земель, сначала африканских, а потом «индийских», о богатствах которых ходили фантастические слухи. Зачинателем португальского мореплавания, крестным отцом всех великих путешественников этой страны стал знаменитый инфант дон Энрике, вошедший в историю под именем Генриха Мореплавателя. Он создал первую в истории страны морскую школу в поселке Сагреш в провинции Алгарве, в самой крайней юго-западной точке страны.

Как-то раз попытались мы с оператором Алексеем Бабаджаном снять киноочерк о португальских морепроходцах и Генрихе Мореплавателе. Разыскали памятники и монументы в Лиссабоне, дом в поселке Синеш, где родился Васко да Гама. Но вот от школы в Сагреше никаких следов не осталось. Ничего не уцелело, кроме загадочного памятника — гигантской «розы ветров», сложенной из камней на том месте, где учились морскому делу питомцы Сагреша.

Первые экспедиции были робкими: каравеллы осторожно ползли к югу вдоль находившегося в успокоительной близости от родины западного берега Африки. Началось все с захвата португальцами Сеуты в 1415 году. Затем с каждым годом корабли продвигались все дальше на юн. Постепенно успехи придали мореходам уверенности в своих силах, начались более далекие вылазки в океан: острова Мадейра и Порту-Санту, Азорские острова. Все дальше и дальше на юг и на запад уходили корабли. В 1487 году, спустя 27 лет после смерти принца Энрике, Бартоломеу Диаш добрался наконец до крайней южной точки Африканского материка, названной сначала мысом Мучений и переименованной затем в мыс Доброй Надежды. А спустя еще одиннадцать лет легендарный Васко да Гама открыл путь в Индию, бросив якорь в Каликуте 20 мая 1498 года. А дальше были не менее фантастические подвиги: открытие в 1500 году Бразилии Педро Алваресом Кабралом, потом настал черед Восточной Африки, Юго-Восточной Азии. Неутомимые португальские торговцы добрались до Китая и Тимора и прибрали к своим рукам всю торговлю с Востоком. В Лиссабон хлынул поток золота и драгоценностей, пряностей и сладостей, слоновой кости и дорогих тканей. Страну охватила лихорадка. Отправлялись все новые и новые экспедиции. А высокомерная Европа вынуждена была обратить свои взоры к Лиссабону, который стал перевалочным пунктом и одним из самых оживленных портов континента.