Владимир Тюрин-Авинский - На суше и на море - 1983

Это было время славное и трудное, навсегда вошедшее в историю страны как самая, яркая ее страница. Это было время, когда «мир, — как писал Фридрих Энгельс, — сразу сделался почти в десять раз больше; вместо четверти одного полушария перед взором западноевропейцев теперь предстал весь земной шар, и они спешили завладеть остальными семью четвертями. И вместе со старинными барьерами, ограничивавшими человека рамками его родины, пали также и тысячелетние рамки традиционного средневекового способа мышления. Внешнему и внутреннему взору человека открылся бесконечно более широкий горизонт…» [1] Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 83.

Памятником той бурной эпохи осталась знаменитая Белемская башня, воздвигнутая в первой четверти XVI века. Она до сих пор высится на набережной Рештело неподалеку от президентского дворца: напоминающее шахматную ладью сооружение размером с пятиэтажный дом, с верхней террасы башни принцессы и фрейлины махали белыми кружевными платочками морякам, уходившим в многолетние плавания. (И столько здесь откипело страданий, столько было пролито слез вослед отходящим каравеллам и галеонам, что долгое время так и называли это место: Прайа-даз-Лагримаш — Набережная Слез.) Но конечно, не только для этой сентиментальной церемонии проводов возникла Белемская башня в устье Тежу: круглые башенки с бойницами напоминают о том, что она должна была защищать от вражеских судов вход в Лиссабонский порт.

Одновременно с закладкой Белемской башни там же, в Рештело, было начато строительство грандиозного монастыря Жеронимуш, которое продолжалось почти целый век. В результате Лиссабон получил, пожалуй, самый яркий и выразительный памятник той эпохи, который сегодня наряду с крепостью Сан-Жорже, Алфамой и площадью Коммерции входит в обязательный ассортимент туристско-экскурсионного лиссабонского меню. Это наиболее типичный образец свойственного только Португалии архитектурного стиля «мануэлино». Если крепости, подобные Сан-Жорже, можно увидеть в Испании, Италии или Франции, то ничего подобного Жеронимушу в других странах — даже в соседней Испании — не найти, ибо, повторяю, «мануэлино» — сугубо португальский стиль, может быть, самый весомый вклад, который сделала эта страна в копилку мировой культуры. Сооружения, воздвигнутые мастерами школы «мануэлино» в XVI — начале XVII века, словно изливают в камне эйфорию, восторг и изумление, охватившие нацию в то время. Под несомненным и очевидным влиянием мавританских, африканских и даже индийских мотивов, наложившихся на еще привычные, традиционные каноны поздней готики, возникали монументальнейшие сооружения, насыщенные всевозможными резными или лепными украшениями, скульптурными группами, фигурами зверей, каменными цветами, чашами и абстрактными геометрическими композициями, сплетающимися в затейливую вязь.

Под скрытыми в полумраке сводами главного зала монастыря установлены величавые каменные надгробия двух самых великих сынов португальской нации. Здесь покоятся мореплаватель Васко да Гама и знаменитый певец Великих географических открытий поэт Луис де Камоэнс. О жизни и подвигах моряка мы знаем давно. Биография же великого португальского поэта в нашей стране не столь известна. В его судьбе отразились бурные противоречия той эпохи [2] Подробнее см. ежегодник «На суше и на море», выпуск 20-й, 1980 года. Р. Белоусов. «Странствия Камоэнса». — Прим. ред . .

Родился Камоэнс в семье обедневшего дворянина в 1524 или 1525 году. Биографы полагают, что будущему поэту и драматургу удалось получить отличное по тем временам образование. Юноша отличался чрезмерно веселым нравом, общался с девицами самого нереспектабельного Баррио Алто (Верхнего квартала) и однажды даже вынужден был за какой-то шумный скандал целый год отсидеть за решеткой. По примеру множества своих сиятельных, но оставшихся без эскудо в кармане соотечественников он завербовался в королевскую армию, потерял в Марокко глаз в одном из боев, в 1553 году отправился в Индию и изведал всю неописуемую гамму приключений, переживаний и бедствий, которые уготованы были в те времена отправлявшимся на Восток европейцам. В индийском городке Гоа он вновь оказался в тюрьме, на сей раз как несостоятельный должник. В китайском порту Макао его определили на должность мелкого чиновника, а затем он сдружился с несколькими вице-королями и был назначен даже управляющим одной из колониальных провинций, но не смог занять этот пост. В устье реки Меконг попал в кораблекрушение, потерял все свое имущество, но сумел добраться до берега вплавь да еще спас при этом рукопись своей поэмы «Лузиады». Долгие годы заграничных странствий не принесли Камоэнсу в отличие от многих его соотечественников богатства и успеха. И чтобы помочь ему вернуться на родину, группа друзей вскладчину оплатила его долги и проезд до Лиссабона. Камоэнс ступил на отчую землю в 1569 году. Публикация привезенной им с собой поэмы произвела весьма благоприятное впечатление при дворе, и поэту высочайшим указом даже назначается пенсия, весьма, впрочем, скромная и далеко не регулярно выплачиваемая. Умер он около 1580 года в нищете, и — обычный и горький удел великих людей! — л ишь после смерти португальцы начали постепенно осознавать величие этого человека и значение «Лузиады» как самого выдающегося поэтического эпоса в истории страны.

В этой поэме Камоэнс создает собирательный образ своей родины на протяжении последних веков, рассказывает о Великих географических открытиях, о заморских владениях португальской короны, о подвигах, совершенных его соотечественниками во имя «торжества святой веры». Естественно, как и полагалось в те времена, в захватывающей дух истории странствований лузитан во главе с Васко да Гамой участвуют и боги, которые следят с небес за тремя отважными суденышками, пересекающими Индийский океан. Трогает и умиляет это наивное, но искреннее стремление Камоэнса осенить божественным благословением историческую миссию своих земляков-мореходцев. Но никакого подобострастия перед вседержителем поэт не испытывает, наоборот, он без тени сомнения сообщает взволнованному читателю, что за свои выдающиеся подвиги Васко да Гама даже был удостоен места на Олимпе и любви одной из богинь. И как отмечают сегодняшние исследователи творчества поэта, одной из самых интересных особенностей «Лузиады» стало утверждение торжества людей над богами.

И вот теперь автор поэмы покоится в прохладном полумраке храма Жеронимуш в нескольких шагах от своего кумира и главного героя «Лузиады» Васко да Гамы. Потомки не оправдали их надежд. Сравнительно скоро после головокружительного бума первой половины XVI века, после того, как крохотная Португалия вдруг утвердила свой красно-зеленый флаг от Бразилии до Макао, от Азорских островов в Атлантике до Тимора в Индонезии, наступает разочаровывающее отрезвление: страну захватывает и бесцеремонно присоединяет к себе Испания, причем испанский король Филипп II в 1580 году объявляет себя по совместительству португальским королем «Филиппом I». Это унижение продолжается шесть десятилетий, до 1640 года, когда восставшая Португалия изгнала оккупантов. И в память восстановления, то есть «реставрации» независимости, на одной из центральных площадей города высится каменная игла обелиска Реставрадорес, на гранях которой высечены даты и места сражений с испанцами.