Винсент Эри - Крокодил

— А знаешь, дядя, что я придумал? Раз все деньги у белых людей, пусть белые женщины платят черным мужчинам — ведь те стараются, тратят силы!

И оба весело захохотали.

Испачканные бетелем зубы и до блеска начищенный пол в кухне как-то не вяжутся одно с другим. Когда ты только что жевал бетель, а тебе говорят, что надо почистить зубы и прополоскать рот, то это все равно как если бы ты выпил, а тебе сказали, что надо тут же протрезветь. Паста и зубная щетка очищали зубы от бетеля очень хорошо, но чистить было стыдно — зачем тогда вообще жевать бетель? Не оставить бетель во рту, счистить его с зубов — это все равно что выбросить его на помойку.

Торговля на лакатои шла бойко. К концу второй недели их пребывания в Порт- Морсби Севесе и Хаивета распродали уже все саго и весь бетель. Продавали в основном через перекупщика-моту. Хоири тоже был доволен своими сделками — его луки и стрелы шли нарасхват. Иногда ему давали за них рами с красивым рисунком, а иногда рыболовные крючки.

— Ну вот, наконец-то распродали, — сказал отец Хаивете. — Теперь нам с тобой можно запереть купленное и оставить кого-нибудь из наших сторожить лакатои. Хочу походить по городу с Хоири, ему не терпится заглянуть в большие магазины и посмотреть, что там внутри.

— Мне тоже хочется. Честно говоря, я не знаю, как мне раздобыть все, о чем меня просил Малала, — отозвался Хаивета.

В среду, когда у Аравапе был выходной, Хоири и Севесе пошли делать покупки. Какие же замечательные вещи увидели они в магазинах! Неужели их и вправду сделали люди? Наверно, не зря говорят дома, в Мовеаве, что все это из страны мертвых. Если бы сверкающие горшки, которые стоят на полках, можно было выменять на саго, они бы, конечно, взяли эти, а не глиняные, которые делают моту. А сколько прекрасных цветов растет, должно быть, там, где делают эту красивую ткань! Взгляд Севесе между тем остановился на огромном скатанном куске парусины — ведь он давно уже мечтает заменить на лакатои парус из циновок настоящим парусом. Хватит ли только у него на этот раз денег?

За прилавком, лениво облокотись, сидела и пристально смотрела на них белая женщина средних лет, с расплывшимся телом. Так, взглядом ястреба, она смотрела на всех темнокожих покупателей.

— Да, мальчик, слушаю, что тебе нужно? — неприветливо спросила она у Аравапе.

Тот смутился, заспешил и стал, поглядывая на отца, подергивать плечами и озабоченно морщить лоб. Жирные пальцы приказчицы начали постукивать по прилавку.

— Ну так что же вам нужно? — спросила она, стукнув пять раз. — У меня нет времени ждать, пока вы там что-нибудь надумаете.

Указательный палец отца Хоири рванулся вдруг к парусине так, словно им выстрелили из лука; только чудом он не попал при этом в глаз Аравапе.

— Пять фунтов, — сказала приказчица и протянула ладонь.

Севесе начал отсчитывать деньги, а пальцы приказчицы опять забарабанили по прилавку. Аравапе с племянником стали помогать Севесе — лишь бы остановить любой ценой эти короткие, будто обрубленные пальцы!

— Вот, синабада, — сказал дядя Аравапе, поворачиваясь к прилавку; в обеих руках у него были зажаты деньги.

Но продавщицы за прилавком уже не было.

— У, безродная женщина, — выругался Аравапе. — Заставила нас спешить, будто, кроме нас, на эту парусину у нее много других покупателей! Вошел белый человек, и она бросается к нему, будто его деньги лучше наших! И посмотрите вон на того ороколо — уже сколько времени ее ждет, а она прошла мимо и даже на него не взглянула, как будто его здесь нет!

Вид у Севесе был растерянный: в прошлый раз, когда он был в Порт-Морсби, все происходило точно так же. Теперь он остался стеречь два жестяных сундучка и парусину, а Аравапе повел тем временем Хоири в другой магазин. Хоири этим очень был доволен.

— Отведи меня туда, где продают одежду для женщин, — попросил он дядю Аравапе.

Отцу незачем знать, что он здесь купил: лифчик, женские трусики и юбка останутся их с дядей тайной, больше об этом не должен узнать никто. Для кого все это предназначено, дядя Аравапе не спросил — задавать такие вопросы не полагается.

— Это для одной девушки у нас в селении.

И дядя понял, что Хоири ему доверяет.

— До чего же белые люди хитрые, правда, дядя Аравапе? Привозят к нам все эти невиданные вещи и сами же изготавливают деньги, на которые их только и можно купить, а нам, чтобы добыть эти деньги, приходится на них работать.

— Да, только этим я здесь, в Порт-Морсби, и занимаюсь. Они даже еще хитрее, чем ты думаешь: платят нам так мало, что почти никаких вещей из тех, что нам нужны, на деньги, заработанные за год, мы купить не можем — для того, чтобы купить их, должны работать несколько лет подряд. Самим стирать или готовить себе еду им не придется никогда.

Перед запертой витриной была натянута проволока, а внутри, за стеклом, стояли разные бутылки — пузатые и длинные, маленькие и большие. Как удобно было бы вон в той или вот в этой брать с собой воду для питья, когда идешь на огород!

— Можем мы купить вон ту, длинную, с широким низом?

— Нет, не можем. Во всех этих бутылках плохая вода, которую белые люди пьют, когда устанут. Помнишь вечер, когда к таубаде и синабаде пришло много гостей? Когда белые люди выпьют этой воды, они начинают говорить, как маленькие дети, и глаза их видят хуже обычного.

— Но почему нам нельзя тоже попить этой воды?

— Почему?.. А потому, что белые люди боятся — вдруг мы станем от нее такими же умными, как они, и будем сами делать все эти вещи, которые ты видишь на полках.

Оказывается, большие суда у причала, если подойти к ним близко, куда огромней, чем они кажутся издалека! И сделаны они не из дерева, как думал Хоири, а из железа. Кто, кроме духов, сумел бы сделать так, чтобы тяжелые железные лодки держались на воде и не тонули?

— Вон та, на якоре посередине бухты, называется «Малаита», — сказал дядя Аравапе. — Она только что приплыла из Сетере [11] Искаженное «Сидней». , очень большого селения в стране белых людей.

— Но почему она не причалит к берегу?

— А эти большие лодки никогда не причаливают и еще сперва дня на два останавливаются за рифом, пока белые люди не поменяют имена, написанные на вещах, которые они сюда везут. На всех вещах, что посылают нам с тобой в подарок наши мертвые предки, они заменяют твое имя и мое именами других людей.

Да, очень хорошо, что ему довелось побывать в Порт-Морсби! Теперь он видит сам: все, о чем говорят у них в селении, правда. Поживешь здесь и начинаешь понимать, почему белые люди ведут себя так странно. Теперь и он будет одним из немногих, кто видел их жизнь собственными глазами.

В последнюю неделю их пребывания в Порт-Морсби хлопот у Аравапе оказалось очень много. Он собрал большой чемодан подарков для своей семьи. Когда он теперь пек хлеб для хозяина, он пек вдвое больше, чем обычно. Он работал столько, сколько не работал еще никогда, ради лишней пачки печенья для путешественников.