Винсент Эри - Крокодил

И вот наконец как-то под вечер в середине двенадцатой недели пребывания Хоири и Севесе в Порт-Морсби лакатои вышла на веслах из бухты. Среди тех, кто возвращался, были несколько человек, которые последние два года жили в Порт-Морсби. Но Хоири стало грустно, когда он узнал, что кое-кто из тех, с кем они приплыли, остался здесь работать на белых людей.

Ночью вовсю лил дождь, и клочья темных, похожих на растрепанную шерсть облаков висели над селением еще и теперь. Будет снова дождь или нет, сказать было трудно. Посмотришь на деревья, и кажется, что облака совсем низко, над самыми верхушками. Большие черные тучи притягивали к себе меньшие, и скоро не осталось ни одного голубого просвета, будто все, что в селении дышало и двигалось, попало в огромную ловушку. Дым очагов, пробиваясь сквозь мокрое плетение крыш, поднимался, повисал над хижинами и стекал вниз. Листья под тяжестью росы бессильно опустились и словно застыли в ожидании.

Настроение у Хоири по-прежнему было плохое: ведь его первое путешествие на лакатои кончилось большой неприятностью. До сих пор он чувствовал вкус и запах соленой воды. Хорошо хоть, что перевернулись они у Миривасе, в устье реки Лакекаму. Оттуда до Мовеаве только полдня пути. К счастью, вещей пропало не так уж много. Одежда высохла через несколько часов после того, как им удалось перевернуть лакатои снова дном вниз. Посуде соленая вода очень повредить не могла, и как удачно, что отец купил два жестяных сундучка — их собственные покупки уместились там целиком. На дне одного из сундучков лежит сверток, которым особенно дорожит Хоири: в нем лифчик, трусики и цветастая юбка — все это для Миторо. Как хорошо, что эти вещи, даже побывав в соленой воде, все равно остались целыми, такими же гладкими и блестящими и до сих пор пахнут магазином! Скорее бы отдать этот сверток Миторо, чем скорее, тем лучше, а то вдруг кто-нибудь поспешит и сделает это раньше его.

Хотя Миторо не очень устала, спала она эту ночь крепко. Накануне она весь день полола на огороде своей семьи — на том, который возле селения. Немного даже заболела спина, но теперь все прошло. Этот их огород не хуже любого другого из тех, что около селения. Приятно видеть, что таро растет так быстро, а на кочнах капусты появляются молодые сочные листья. Жаль, что нельзя оставаться на огороде дольше. Ведь она старшая дочь, и у нее много других забот — делать саго, ловить рыбу. Но хоть работы и много, забросить свой маленький огород она не может. Мать часто говорит: «Людям не важно, какой огород, хороший или плохой, у тебя вверх по реке, — о том, любишь ли ты работать, судят по маленькому огороду у селения».

Подобно матери Миторо выросла крупной и высокой, как мужчина. Она была похожа на крепкое цветущее дерево. Если обхватить ее икру в самом широком месте пальцами обеих рук, пальцы едва сойдутся. Бедра у нее такие же широкие, как у женщин, которые уже родили не одного здорового младенца. На руках у нее ясно видны вены, и каждому понятно, отчего они такие.

Когда надо работать да еще заботиться о пятерых детях моложе тебя, на другое времени остается очень мало. С ровесницами ей весело, но почти все они уже помолвлены или замужем. Похоже, что, только выйдя замуж, избавишься от этой тяжелой и скучной обязанности — заботиться о братьях, сестрах и родителях. Но как хорошо все-таки, что у нее такая мать! Ее мать, Масоаре, как мужчина — укусы москитов ей нипочем и она берется за любое дело, самое трудное. Да, бывает, что она ворчит, но разве может женщина дожить до ее лет и никогда не ворчать? Как-никак лет матери уже столько, что кожа у нее на ладонях морщится и она начинает говорить сама с собой.

Миторо посмотрела на небо: хорошо бы оно осталось таким темным до самого вечера! Неплохо отдохнуть денек среди недели.

— Ой, мама, ты меня напугала! Я и не слышала, как ты подошла.

— Да уж любому видно, что мысли твои где-то далеко, а не здесь. О чем ты задумалась? О том, что видела во сне? Или, может, о каком-нибудь юноше? Не приходил ли к тебе кто-нибудь вчера вечером? Почему бы тебе не выйти замуж, вместо того чтобы думать о юношах и о том, что они будут с тобою делать? Мне тогда можно было бы больше не брать в руки топор и весло. Поторопись — я хочу до того, как лягу в землю, поесть пищи, которую принесет твой муж.

Глаза Миторо наполнились слезами: ведь и без того с тех пор, как несколько лет назад отец был смертельно ранен на охоте за дикими свиньями, живется им трудно.

— Ну зачем ты говоришь, мама? Разве я сама этого не хочу?

— Позабудь то, что я тебе сказала, и прости меня. Мы-то ведь в молодости никогда не надевали на груди чашки, которые носят белые женщины, а наши нынешние девушки и молодые женщины надевают. Наденут, посмотрят на свою правую грудь, потом на левую и размечтаются. Похоже, что только мечтать они и умеют, а больше у них не получается ничего.

Слушать эти слова Миторо было очень обидно, но и показывать, что она обиделась на мать, было никак нельзя.

Масоаре сердило, что она теперь уже не та, что прежде. Больше ей не разрубить одним ударом твердую, как железо, кору саговой пальмы. Хорошо хоть, что Миторо уже почти взрослая и начинает учиться тому, что полагается уметь женщине и матери. Она уже хорошо плетет сумки и рыболовные сети, а делать саго или ловить рыбу в прилив и отлив могла бы поучить и многих замужних женщин.

— На, возьми и иди за водой, да побыстрее! — велела Масоаре и раздраженно сунула кувшин в руки растерявшейся дочери.

Со ступенек своей хижины Хоири смотрел, как Миторо выходит из дому. На шее у него висело новенькое полотенце.

— Не пойдешь со мной на реку, Меравека? Миторо как раз отправилась за водой.

— Пойду, пожалуй, а то догадаются, что ты за ней увязался.

От вчерашнего дождя дорога к реке не превратилась в трясину, просто дождь смыл с нее землю, и от этого оголились ракушки и черепки, которых насыпали, когда ее делали. Ноги Миторо приятно холодила роса. Кувшин удобно стоял на правом плече. Ой, сзади кто-то идет! Идут и разговаривают — видно, их двое.

— Много было таких ливней, как вчера, пока я был в Порт-Морсби?

— Нет, вчерашний был первый. Наверно, матушка Небо заплакала от радости, что ты вернулся.

А теперь фыркают. Да они уже совсем близко, у нее за спиной! Надо пропустить их вперед.

— Эй, дочь Оалаэа! Ночью в субботу, в полнолуние, я буду ждать тебя! Тебя отведет ко мне моя сестра Ивири. Меравека и Хухуруа будут там тоже.

— Да?.. А как же другие твои подружки? Что, с ними тебе скучно?

— Послушай, ты же хорошо знаешь, никаких подружек в нашем селении у меня нет. В общем, реши до субботнего вечера.

Ну и наглец же! Ничего похожего с ней еще никогда не случалось.