Винсент Эри - Крокодил

— Я буду ждать тебя в тех кустах, — сказала Ивири и пошла прочь.

Медленно, неуверенно ступая, Миторо двинулась к рощице банановых деревьев.

Хоири схватил ее за руки и втащил в тень. Какая холодная у нее кожа! Прямо как у змеи, только чешуи нет. У Хоири онемел язык, будто он глотнул яду: в горле пересохло. Он стал считать пальцы у нее на руках, потом ногти, потом суставы — неужели их у нее столько же, сколько и у него? Она вскрикнула, и рука ее повисла.

— Что с тобой? Я сделал тебе больно?

— Нет, просто у меня в пальце всю неделю сидела колючка саго, я вытащила ее только сегодня вечером, а ты сейчас его согнул.

Голос ее звучал спокойно и ясно. Казалось, она обращается не к нему, а к бананам — смотрела она на них. Он взял ее за локоть и резко повернул к себе. Его руки ласково спустились по гладкой спине к пояснице и притянули Миторо ближе. От ее крепких молодых грудей шло тепло. Оттянуть резинку юбки оказалось совсем нетрудно, и вот уже его руки на ее ягодицах — словно два горшка, гладкие и круглые и так приятно наполняют его ладони!

Над их головами пронеслась летучая мышь-плодоедка. Где-то в лесу захрюкали свиньи, невдалеке кашлянула Ивири; ну почему Миторо так долго упирается?

— Оставь меня, — сказала она. — Я тебе ничего не обещала.

Она смотрела не в глаза ему, а скорее на его губы. Лицо у нее было хмурое.

Обхватив одной рукой ее плечи, а другой бедра, Хоири приподнял ее и положил на спину. Его ноги раздвинули ее колени, а руки подняла юбку к ней на грудь. Со вздохом облегчения он проник в нее. Пальцы ее рук за спиной у него напряглись. Он не слышал теперь ничего, кроме собственного дыхания. Потом наступил покой. Казалось, что грудь Миторо — самое мягкое место, на каком он лежал в своей жизни. Хотелось лежать так всегда, но тут снова кашлянула Ивири. Он перекатился на траву.

— Поторопись, пожалуйста, а то твоя мать пойдет искать тебя. — И он вытер ей спину.

Он прыгнул в реку. Испражнений людей и животных вокруг плавало столько же, сколько всегда, но сегодня казалось почему-то, что от воды исходит не зловоние, а аромат. И еще казалось, будто он, как змея, сбросил с себя прежнюю кожу. От тела его разбегались волны, и от этих волн качались все лодки вокруг.

— Ты что — дурак? — закричал с порога своей хижины какой-то старик. — Не слышал, что крокодилы, когда вода стоит высоко, утаскивают свиней?

— Спасибо, что предупредил, я быстро!

— Не благодари, — отрезал старик. — Купайся, купайся: грязи, которая тебе так нравится, от этого станет в воде еще больше. Чем ты вознаградишь тех, кто холодными ночами будет разыскивать твои останки и крокодила, который тебя утащил?

Ну, слушать такое — это уж чересчур! Надо скорее вылезать.

Оказывается, все это время Меравека его искал. Они встретились у хижины тети Суаэа и вместе поднялись по ступенькам.

— Где ты был? — спросил Меравека. — Я думал, ты спишь, и вдруг вижу: идешь весь мокрый. Тебе что, жарко было?

И Меравека потрогал его руку выше локтя.

— Да нет, я присел по большой нужде на корме лодки и свалился в воду. Представляешь себе, какой у меня был вид?

Они расхохотались.

Очаги почти во всех хижинах уже погасли. Девушек и юношей на улицах оставалось все меньше. Хоири надел красивые белые шорты, привезенные из Порт-Морсби, а перед этим припудрил себя между ног «Детской присыпкой Джонсона». Теперь от него шел ее запах, и девушки, когда он проходил мимо, втягивали носом воздух.

— Я не верю, что ты упал с лодки, — сказал Меравека.

— Я и не ожидал, что ты поверишь, но надо же было сказать что-нибудь при тете.

— Конечно. Ну, как все прошло?

— Хорошо, как еще могло пройти? Отправилась спать мокрая внутри.

Они похлопали друг друга по плечу и свернули на другую улицу, чтобы пройти мимо хижины Миторо: может, удастся узнать что-нибудь.

Миторо сидела на верхней ступеньке лестницы, а ее мать плела сеть и говорила:

— Девушки, которые слишком любят гулять при луне, замуж не выходят, а уж если и выйдут, то только потому, что в животе у них ребенок. Зачем торопиться отдать себя поскорее мужчине? Ведь впереди у тебя для этого целая жизнь. Он пообещает на тебе жениться, ты ему поверишь, а он сделает свое дело и убежит от тебя прочь, и вместе с ним убежит его обещание. Тогда, чтобы избавиться от ребенка, приходится взби-. раться на арековые и кокосовые пальмы или делать еще что-нибудь такое же опасное; и после этого еще идете, разодевшись, в воскресенье в церковь слушать слово божье. Как змея когда-то соблазнила Еву съесть запретный плод, так теперь мужчина соблазняет девушку проглотить его плод!

Хоири нарочно погромче прочистил горло, а потом еще и кашлянул.

— Тебе что-нибудь в горло попало? — громко, так, чтобы услышала мать Миторо, спросил Меравека.

— Не иначе как плод.

— Кто это смеется над моими словами? — сердито закричала на них Масоаре. — Почему вы шляетесь без дела по улицам, а не идете к своим родителям, чтобы выслушать их добрые советы? Идите веселитесь перед домами своих родителей, ваши матери не помогают мне подметать около моего дома!

Она плеснула на юношей водой, и они разбежались.

В трусиках Миторо чувствовала себя как-то необычно. Они плотно облегали ее, и это успокаивало. Теперь не страшно было ложиться спать, не то что прежде, когда на ней была только юбка. Духи, которые бродят по ночам и подсматривают за женщинами, когда те спят, больше не смогут ее тревожить.

В следующую неделю Хоири видел Миторо куда реже, чем ему хотелось бы. Почти все время он был с отцом на кладбище их рода на другом берегу реки, а чтобы туда добраться, надо было, переправившись через реку, не меньше часа идти потом через лес кокосовых, арековых и саговых пальм.

Недалеко от могилы матери отец построил хижину в два яруса — такие Хоири видел в Порт-Морсби.

На кладбище было спокойно и тихо, совсем не так, как в их многолюдном селении, где плачут дети и все время ссорятся мужья с женами. Хоири выпалывал траву на могиле матери и помогал отцу ставить на диких свиней ловушки. Иногда, густо обмазав себя с головы до пят клейкой глиной, он совершал набеги на гнезда шершней — их личинки, если завернуть в саго и поджарить на горячих углях, необыкновенно вкусны. Когда делать было нечего, он сидел на верхнем ярусе хижины, который отец отдал в полное его владение, и слушал, как звенят от ветра колокольчики — он сам сделал их из жестяной банки. Перед глазами Хоири расстилало» большое поле, поросшее пушистой белой болотной травой; там жили бесчисленные москиты и огромные безобразные жабы.

— Да, чуть было не забыл, сынок: сегодня вечером у нас в селении собирается совет. Уже темнеет, так что я лучше пойду один. Я вернусь в полночь.