Винсент Эри - Крокодил

Севесе послал Миторо и ее матери самую большую и лучшую гроздь бананов, тех, которые называются наихохо, — это означало, что он согласен на брак сына с Миторо. Так все узнали: Миторо и Хоири помолвлены. Миторо можно было больше не стыдиться своей беременности. Теперь она должна была делать любую работу, какую только дадут ей родные будущего мужа, а Хоири тоже как бы становился собственностью Масоаре и должен был дела: ь любую работу для нее. Ей, вдове, помощь Хоири нужна была во многих делах — и в простых вроде сбора кокосов, и в таких, на которые уходит по нескольку месяцев тяжелого труда, вроде постройки забора вокруг ее огородов. Но в такой большой работе Хоири помогут его родственники.

В воскресенье перед венчанием католический священник рассказал Хоири и Миторо, в чем заключается церемония.

— Нужны будут шафер и подружка, — объяснил он.

— А что они должны делать, отец?

— Да просто стоять у вас за спиной — они будут свидетелями вашего бракосочетания.

— Они женятся вслед за нами?

— Да нет же, это вовсе не обязательно. И хорошо бы вам раздобыть два кольца.

Церковь была полна людей, собравшихся на воскресную мессу. Пришло много молодых — посмотреть на церемонию. Сестры из миссии сшили для Миторо простое подвенечное платье. Хоири надел по случаю свадьбы белую рубашку и лучшие шорты.

Церемония тянулась долго, и на лбу у Хоири начали выступать крупные капли пота. На все вопросы, которые ему задавал сйятой отец, он отвечал «да», Хотя многих не понимал. К концу венчания он начал чувствовать себя как человек, которого посадили в тюрьму, и стал жалеть, что согласился жениться в церкви: все на него смотрят и будут смотреть еще долго. И когда священник сказал, что ему придется теперь спать, просыпаться, есть и работать только с этой женщиной, с ней одной, Хоири почувствовал себя несчастным. Да разве это возможно — не смотреть на других женщин? Ведь они кругом, куда ни повернись, не смотреть на них просто-напросто невозможно!

Для свадебного пира зарезали нескольких свиней. Из соседних деревень стекались родственники. Масоаре ходила с высоко поднятой головой: ведь в селении только и говорят что о бракосочетании Миторо и Хоири в церкви. Ей повезло, ее дочь не осталась одна с ребенком на руках — у ребенка будет отец, который станет о нем заботиться.

В хижине у Миторо собралось много народу. Одни принесли рыболовные сети, другие посуду. Часть этих вещей сложили в особую плетеную сумку и поставили эту сумку Миторо на голову, а на сумку положили тесло и другие орудия, которыми делают саго. Так, с сумкой на голове, Миторо пошла по улице к дому Хоири, а за нею следом шли все девушки ее семьи; Масоаре громко причитала, заглушить ее голос не мог даже шум толпы. Наконец процессия подошла к дому жениха, и Масоаре сказала Хоири, что отдает ему свою дочь. Все вещи, которые Миторо несла на голове, были символами жизни, которая ее ждет.

По лицу и движениям Хоири было видно, как он устал. Белки глаз у него стали желтовато-коричневыми. Он то и дело тер веки, чтобы не дать им закрыться. Ноги перестали его слушаться и несли туда, куда им хотелось. С трудом он вскарабкался по лестнице и сел на верхнюю ступеньку. Яркий солнечный свет помогал не заснуть. Сегодня был один из тех редких случаев, когда Хоири видел, как солнце зашло на западе и взошло на востоке, и ни на миг между заходом и восходом не сомкнул глаз. Рука потянулась ко рту, но прикрыть его так и не успела — Хоири зевнул. Он посмотрел на свои руки: они были грязные от пота, выступавшего и сохшего на них в эту ночь. Однако еще никогда в жизни не чувствовал он такой гордости, как в это утро, ибо за эту томительную ночь он стал отцом маленького сына.

В хижине было тихо, казалось, что она всеми покинута, как негустой лес днем, когда звери прячутся в темной чаще. Пол хижины и земля под ней были усыпаны скорлупой орехов арековой пальмы; вокруг дотлевающих головешек большого костра, у которого ночью грелись повитухи, лежали теперь, свернувшись, собаки.

Тетя Суаэа была одной из лучших повитух в Мовеаве. Наверно, всем детям их сородичей помогли родиться на свет ее опытные руки. Около Миторо она была с начала родов до самого их конца, а утром пришла раньше всех и принесла горшок горячих бананов и капусты с моллюсками: Для женщины, которая только что родила, нет еды лучше этой.

— Вот, сынок, это придаст тебе бодрости, — сказала тетя Суаэа, поднимаясь по лестнице.

От ее голоса на душе у Хоири сразу стало радостно и легко.

— Поешь-ка этого тоже, а потом окунись в Тауре и хорошенько выспись. А сейчас ни о чем не думай, худшее позади. Ты не один на свете — сам вчера видел, сколько народу пришло, и все твои родственники, одна кровь. Узнали, что тебе трудно, и пришли помочь, и не на какой-нибудь час, а на всю ночь, до самого утра. Но это еще не все твои родные — те, кто ночью спал, придут помогать сегодня.

К середине дня в доме уже снова было полно людей, они нанесли много бетеля, саго, бананов и другой зелени. Бетель предназначался также и для гостей. Женщины по одной входили на цыпочках в комнату, где лежала Миторо, и украдкой смотрели на новорожденного.

Сейчас, пока молодые хозяева отдыхали, всем распоряжались Масоаре и Суаэа. Особенных дел у них не было, и они вели разговоры с другими женщинами. Почти у всех было уже по трое или четверо детей. Говорили больше о родах и о других женских делах и заботах.

— Не знаю, чем вы перерезаете пуповину, а я часто режу острым краем раковины, — сказала Суаэа. — Кое-кто берет для этого у мужа старое лезвие от бритвы, но я заметила, что ребенок тогда растет плаксой, не дает матери отойти от него ни на шаг.

— Ты права, — сказала одна из женщин. — Мало того, когда такие дети подрастают, они все равно ведут себя как маленькие, жалуются по каждому пустячному поводу.

— Терпеть не могу матерей, которые бросаются ласкать и утешать ребенка, стоит ему только захныкать. Я не так — сразу из своих дурь выбиваю, и уж в другой раз, когда я дам поесть, а им покажется мало они, прежде чем начать дуться, хорошенько подумают.

Хоири Проснулся уже R вечеру. Тетя Суаэа храпела на циновке недалеко от двери. Пол вокруг нее был усыпан мусором, который оставили после себя женщины. По пути к реке Хоири остановился и стал смотреть: цепочка носильщиков, в большинстве своем из деревень тоарипи, несла чемоданы, раскладушки, фонари, канистры с керосином и множество всяких других вещей. Около них шли, вскинув винтовки на левое плечо, несколько полицейских. Начальник патруля шел впереди, но его окружали дети, и за ними его было почти не видно.

Хоири ничуть не удивился. Еще вчера один из членов совета и полицейский предупредили всех, что сегодня в селение прибудет патруль, и все его ждали. Не останавливаясь патруль прошел через селение к дому для белых людей, и члены совета, взяв корзины, пошли по хижинам собирать спелые бананы и другие плоды для начальника патруля и его полицейских — кто сколько даст. Еще утром дом, где останавливаются белые люди, починили, поставили новые маленькие домики и наносили воды и дров.