Винсент Эри - Крокодил

Да, если бы огороды не заросли кустарником, если бы сын не привык к печенью и консервам и не обвисли груди у знакомых девушек, ставших женщинами, можно было бы подумать: то, что случилось за эти три года, всего лишь сон, длинный-предлинный. Сон, в котором на селение налетела вдруг яростная буря и унесла Хоири и других мужчин далеко-далеко, а женщин, детей и стариков не тронула. Она, эта буря, разлучила людей с их близкими, и некоторым уже не суждено встретить их никогда. Буря пронеслась, но даже тогда, когда она ярилась, она не смогла довести Хоири до отчаянья: слава богу, младший Севесе все же у него остался. И как хорошо, что есть также и тетя Суаэа и ее муж Джордж, учитель в миссионерской школе: уж Кто-кто, а они смогут помочь ему правильно воспитать Севесе и выучить. Тетя Суаэа набожная, она очень заботится о том, чтобы ее дети знали слово божье и не ссорились с товарищами. А ее муж воспитывает в детях трудолюбие. Знания, говорят тетя Суаэа т Джордж, дает бог, это, как и все вокруг нас, дар божий. Но бог не расточителен, он не раздает подарков направо и налево, как дядя, вернувшийся домой из Порт-Морсби с заработков. Бог одаривает тех, кто, чтобы получить его дары, трудится не покладая рук. И если хочешь быть таким же умным, как белые люди, которых он, Хоири, видел, когда работал в Эопоэ, точно гак же не покладая рук должен работать и ты. Но в то же время нужно молиться богу, чтобы он указал тебе правильный путь, иначе и упорный труд не принесет никаких плодов.

В Кереме Хоири был до этого всего раз, еще мальчиком, вместе со священником, самым главным в католической миссии в Терапо. Священник взял его туда затем, чтобы он прислуживал во время рождественской мессы для жителей Керемы. Но то было давно, а в окружное управление здесь, в Кереме, он тогда и не заглядывал.

Дежурный у двери начальника принял от Хоири заявление и исчез с ним внутри. Через несколько минут он позвал туда и Хоири. За большим, изготовленным руками местного мастера, старым, но покрытым толстым слоем лака столом сидел представительный мужчина. Прямо посередине его голоеы, словно продолжая линию тонкого длинного носа, деля густые золотые волосы, начинающие на висках серебриться, на две равные половины, шел пробор. Локти твердо упирались в стол, а волосатые руки со сцепленными пальцами на нем покоились, и от этого казалось, что белый человек квадратный. Хоири пэдумал, что держится и не падает начальник, наверно, благодаря своим локтям, а вовсе не стулу, на котором сидит. Побормотав себе под нос, белый человек закивал, показывая этим, видно, что наконец- то обнаружил в лежащем перед ним листке бумаги хоть какой-тп смысл.

— Так, значит, тебя зовут Хоири? — ровным и сильным голосом сказал начальник окружного управления.

Казалось, что его взгляд пронизывает Хоири насквозь, что он проникает под кожу и в кости и видит мозг и внутренности. От этого Хоири стало не по себе, и он переступил с ноги на ногу.

— Я, между прочим, говорю с тобой. Стой прямо, для этого бог и дал тебе ноги. Ну отвечай же мне!

— Да, сэр.

— Ага, так, значит, язык у тебя все-таки есть? Долго же ты это скрывал! А ведь отвечать, оказывается, не так уж трудно, правда?

На лице у чиновника промелькнула насмешливая улыбка, совсем не настоящая, это Хоири увидел сразу. Затем началось долгое и нудное отчитыванье, от которого у Хоири осталось чувство, что ему необыкновенно повезло, раз за смерть отца он получает хоть какую-то компенсацию.

Чиновник громко пролаял приказ кому-то, находящемуся в этом же самом здании, — он часто делал так, когда бывал раздражен или спешил. Так легче: не нужно убийственно долго втолковывать местному полицейскому, который окажется сегодня дежурным, что именно ему, начальнику окружного управления, требуется. Сколько раз бывало, что дежурный или принесет не то, что надо, или переврет то, что должен был передать на словах; возмущаться и раздражаться из-за этого начальнику уже надоело.

Появился какой-то человек с бумагами.

— На. Там, где я поставил крестики, напиши свое имя. Садись вон за тот стол.

Хоири сел и, стараясь, чтобы получилось как можно лучше, вывел там, где ему было показано, печатными буквами свое имя. К столу начальника он пошел с легким сердцем, уверенный, что начальник окружного управления обратит внимание на то, как красиво написано, и поймет, что тот, с кем он имеет дело, учился в школе. Хоири протянул бумаги белому человеку, и холодный взгляд начальника встретился с его взглядом. Хоири отступил назад и стал смотреть, как шевелятся, словно играют одна с другой, губы начальника. Потом губы замерли, и начальник, подняв глаза, уставился на Хоири; зрачки у него расширились и были теперь огромными.

— Ты глупый осел! Неужели никогда не подписывал своего имени? Возьми эти бумаги и снова напиши свое имя, но прописью, а не печатными буквами!

Хоири получил чековую книжку, и туда было вписано четырнадцать фунтов — его часть компенсации. Остальное распределили между другими членами его семьи. Уходя он оглянулся назад, на этот дом с крышей из бири, и подумал о том, как хорошо было оы, если бы больше никогда не пришлось не то что входить в него, но даже подходить к нему близко, и уж, во всяком случае, проходить через дверь, которая ведет в комнату начальника окружного управления. У него было чувство, что человек, который входит туда, выходит другим. Гладкие деревянные панели стен надвигаются, как две пилы, и срезают с тебя чувство собственного достоинства.

Хоири казалось, что от маленькой синей книжечки как от живой исходит тепло. Осторожно, чтобы не помять, переворачивая страницы, он снова и снова перечитывал свеже- написанные слова и цифры. Это было как бы второе сердце его сына, сердце, которое, когда Севесе вырастет, поможет настоящему сердцу сына радостно биться. То, что написано в синей книжечке, поможет ему отправиться в другие края, туда, где можно учиться больше и лучше, чем здесь, в Мовеаве. Пока Севесе вырастет, пройдет еще много дет. Бели администрация говорит правду, деньги эти будут расти вместе с ним. Может быть, когда ему придет время жениться, их даже хватит на выкуп за невесту. А если Севесе станет таким же умным, как белые люди, и научится тому же, что умеют они, ему, может, тогда и за работу платить станут столько же, сколько им. Тогда Хоири не нужно будет больше работать на огороде: Севесе сможет покупать для него и чай, и сахар, и табак.

От этих мыслей его отвлекла женщина, которая с удобно усевшимся на ее бедре годовалым ребенком быстро прошла мимо него. Похоже было, что она куда-то спешит. Форма ее головы, ушей, ее спина и икры показались ему знакомыми. И походки этой он тоже не узнать не мог. Будто множество игл вонзилось одновременно с разных сторон в его мозг; он пошел быстрее. Когда их разделяло уже только несколько шагов, какой-то безумный смех выплеснулся из его нутра. Интересно, видел кто-нибудь, как он ускорил шаг? Она была уже совсем рядом, и если бы повернулась, он увидел бы ее лицо. Хоири кашлянул.