Юрий Киселев - Ступень 4. Наследники демиурга [СИ]

— Оленёнка зарезать не удалось — папаша встал на защиту всей своей многочисленной семьи. Пришлось бить его. Едва дотащила — тяжёл, зараза… Тащишь по земле — цепляется своими рогами и копытами за всё подряд, закидываешь на спину — сваливается. Так и мучилась всю дорогу…

— Ты молодец! — похвалил девушку Керт и, взяв нож, тут же начал разделывать тушу. Линнея, накинув на голое тело свою рубашку, которую она вытащила из вещевого мешка, взяла ложку и с аппетитом начала подъедать оставшуюся в котелке остывшую похлёбку. Рурх тоже вскочил и подошёл к Керту, глядя голодными глазами за процессом разделки, но его тут же перехватила Селена, положив свою руку на причёсанную кошачью шею и сказав, ласково обращаясь к коту:

— Не спеши, маленький, сейчас дядя Керт порежет мясо, и тебе достанется самый вкусный, самый ароматный кусочек!

— Ты не словами говори, — не отрываясь от процесса, посоветовал Керт, — а мысленно объясни. Звери человеческую речь не понимают.

— А как говорить мысленно? — переспросила девушка.

— А это ты у своей сестры спроси! Как-то ведь она с ним договорилась. Да и про схватку с рурхами она что-то подобное рассказывала, ты не забыла? Что-то по поводу мыслеобразов… — посоветовал Керт и замолк, продолжая работать.

Селена, бросив чесать за ухом рурха, подошла к Линнее, доедавшей остатки похлёбки, и спросила уже у неё:

— Лин, а Лин!

— Чего тебе? — продолжая есть, несколько грубо переспросила Линнея.

— А как мне с рурхом поговорить? Керт сказал, что надо разговаривать мысленно.

— Да я сама только что научилась, — призналась Линнея, — и говорю очень плохо.

— Но ведь научилась же! — воскликнула Селена. — Значит, можешь объяснить, что мне делать.

— Да тут и объяснять особо нечего, — пробормотала Линнея, огорчённо осмотрев пустое днище котелка, — я уже вкратце говорила об этом. Представляешь в своей голове как бы картинку, где размещаешь всё, что хочешь сказать, и мысленно толкаешь эту картинку в голову рурха, представляя себе, как будто ты в его мозги виртуальную фотографию вставляешь. А для полноты повествования можешь передать ему сразу несколько картинок, некую последовательность действий. Я подозреваю, что можно представить в своей голове сразу видеофильм, и в процессе этого представления создать ментальный канал — по этому каналу рурх теоретически должен будет как бы со стороны видеть действие, которое ты ему транслируешь. Но пока это лишь мои предположения — сама я при общении с твоим кошаком ограничилась статичными картинками, или мыслеобразами, если говорить по-научному. Можешь повторить мой опыт. К примеру, чтобы объяснить, как мы будем кормить твоего рурха, ты сначала передай ему картинку, на которой Керт разделывает мясо, потом следующую картинку — как ты берёшь один из нарезанных кусков, и ещё одну — как ты кладёшь этот кусок перед его носом. Думаю, этой последовательности будет вполне достаточно.

— Спасибо, сеструха, я так тебя люблю! — радостно воскликнула Селена и, обняв девушку, умчалась к рурху и села перед его носом, устремив взгляд своих больших зелёных миндалевидных глаз прямо в зрачки кота.

Через несколько мгновений рурх, сморщив нос и чихнув, опустил взгляд и, отойдя от работающего Керта, вернулся на своё место, свернувшись в клубок, поджав хвост и опустив голову на вытянутые лапы.

— У меня получилось! — радостно воскликнула девушка.

— И незачем так кричать! — недовольно пробурчала Линнея. — Лучше бы посуду помыла, а то я охочусь, Керт готовит, а ты только со своей игрушкой возишься.

— Линка, да ты просто завидуешь! — рассмеялась Селена.

— И ничего не завидую, — возразила Линнея. — Просто я устала и есть хочу.

— Ты же только что поела! — сказала Селена.

— Мало! Я не наелась! — пояснила Линнея.

— Девушки, я уже почти закончил! — вклинился в разговор Керт. — Сейчас покормлю рурха, и займусь обедом.

— Тогда корми двух рурхов! — заявила Линнея, и, скинув рубашку, бросила её на вещевой мешок и обернулась рурхом. Осмотрев своё звериное тело, ставшее, кажется, ещё больше, Линнея довольно потянулась, рыкнула и улеглась рядом с молодым самцом, ожидая своей заслуженной порции.

Вдвоём с молодым рурхом Линнея умяла почти половину оленьей туши — аппетит у обоих оказался отменным. Керт с Селеной сварили для себя суп из свежатины, после чего упаковали оставшееся мясо в нарезанные куски оленьей шкуры и засунули его в вещевые мешки. Собрав продукты и свернув лагерь, путники оседлали лошадей, погрузили на них поклажу, и небольшой караван из двух людей и четырёх лошадей, возглавляемый двумя идущими след в след рурхами, медленно направился на юг, к западному тракту.

Обратный путь до тракта для путников выдался размеренным и спокойным, зато оказался вдвое дольше — главным образом за счёт того, что теперь им, по причине оскудения запасов продовольствия, приходилось добывать себе пропитание охотой, а основной охотничьей единицей в караване оставалась Линнея. Правда, уже через неделю девушка стала привлекать к охоте отдохнувшего и окрепшего молодого самца, отчего и сама охота пошла веселее — Линнея, обнаружив дичь, залегала в засаде с подветренной стороны, а кошак, обежав будущую добычу по широкой дуге, аккуратно гнал её на спрятавшуюся девушку. Теперь всю тушу Линнея больше не тащила — отгрызала одну ногу и оттаскивала её немного в сторону, чтобы не мешалась во время пиршества, после чего вдвоём с молодым самцом они объедали оставшуюся тушу практически до костей. Одну ногу дотащить до каравана оказывалось значительно легче — её можно было нести в зубах. Правда, пасть при этом была занята, да и кусок свежего, исходящего кровью мяса перед самым носом отбивал у Линнеи обоняние, но для охраны у девушки оставался её четвероногий спутник, отлично понимающий, что от него требуется. Линнее даже стало казаться, что с каждым днём она понимает рурха всё лучше и лучше, а в голове девушки периодически возникали смутные видения и эмоции, явно ей не принадлежавшие. Похоже, пресловутая ментальная связь уже начала устанавливаться. Да и сны, в которых Линнея бегала по каменистым, заросшим густой растительностью отрогам гор, в которых никогда до этого не была, тоже принадлежали явно не самой девушке, а её четвероногому спутнику.

Выйдя на западный тракт, караван остановился — Керт предложил сделать привал и перекусить. Пока юноша, освободив лошадей от сёдел и изрядно полегчавшей поклажи, разводил костёр и готовил похлёбку из остатков мяса, Линнея, приняв человеческий облик — трансформация у неё стала уже получаться практически мгновенно — не спеша оделась и, присев на землю, спросила устроившуюся рядом сестру: