Рафаэль Лафферти - Лучшее [Сборник фантастических рассказов]

— Вообрази атмосферу тайны, — внушал Галли. — Представь шепот в пальмовой роще в предрассветных сумерках.

— Чем мне испугать этого мужчину? — спросила Маргарет у голема, едва Вилли Джонс отчалил на своем корабле. — Хотя откуда знать об этом механическому существу…

— Открою тебе секрет, — произнес голем. — Мы не механические существа. Искусные колдуны, владеющие тайным знанием, свято верят, будто создали нас, но это не так. Они лишь создали нам пристанище, не более. Нас, неприкаянных душ, на свете легион, и мы селимся, где придется. А потому мне многое известно о бесприютных духах, что живут в глубине каждого человека. Выберем один дух и напугаем Вилли Джонса. По рождению он валлиец, по призванию — голландец, малаец и джилоло. Их роднит древний призрак; настанет час, и я призову его на помощь.

— Забыл сказать, что голема Маргарет звали Мешурат, — спохватился Галли.

После двадцати лет отчаянного пиратства Вилли Джонс возвратился на остров. Его встречала черноволосая Маргарет — такая же молодая и прекрасная, как в тот день, когда он покинул ее. Вилли Джонс бросился к возлюбленной, и рухнул, опрокинутый мощным ударом.

Он не удивился и даже не лишился головы, хотя на миг заподозрил это. И почти не разозлился — в любви Маргарет не знала пощады.

— Все равно будешь моей! — пригрозил Вилли, с удовольствием ощущая на языке вкус крови и приподнимаясь. — Мне уже приходилось укрощать тигрицу-Маргарет.

— Тебе не оседлать мои чресла, старый похотливый козел, — звонко расхохоталась красавица. — Я не твоя жена, а дочь, которую ты зачал в утробе. Мать лежит в могиле на вершине холма.

Скорбя, Вилли Джонс направился к могиле.

Но тут за его спиной возникла Маргарет, и ее слова обрушились на Вилли словно разящее копье.

— Я предупреждала, что вернувшись, ты не узнаешь, та ли женщина перед тобой, — провозгласила она. — И впредь тебе не дано этого узнать.

— Маргарет, ты моя жена! — возразил Вилли Джонс.

— Разве по возрасту я гожусь тебе в жены? — усмехнулась она. — Взгляни на меня! Сколько, по-твоему, мне лет?

— Столько же, сколько было, когда я покинул тебя. Может, ты съела орех грядущего, и поэтому не изменилась.

— Забыл рассказать про орех грядущего, — спохватился Галли. — Растет на дереве завтрашнего дня. Если вкусить его плоды, никогда не состаришься. Но вечная молодость даруется вместе с безысходной тоской.

— Может, и съела, — прошипела Маргарет. — Но вот там моя могила, в которой я пролежала много лет, как и наша дочь. Ты не вправе прикоснуться ни к одной из нас.

— Так кто ты, ведьма? Мать или дочь?

— Тебе этого никогда не узнать. Мы меняемся местами, и ты нас не различишь. Смотри, могила раскопана, путь на поверхность открыт.

— Тогда я узнаю правду от голема, что прислуживал тебе в мое отсутствие, — пообещал Вилли Джонс.

— Големами называли искусственных людей, которых когда-то создали евреи и арабы, — пояснил Галли. — А потом якобы разучились. В толк не возьму, почему вы сами не возьметесь их делать, при нынешней-то технике. Столько говорите о них, рисуете в книжках. — Он похлопал по стопке комиксов у себя под мышкой. — А создавать не создаете.

И голем поведал Вилли Джонсу такую историю.

Маргарет действительно родила дочь, а после убила дитя, ввергнув ту в срединное состояние. Часть времени девочка проводила в могиле, а иногда поднималась на поверхность и бродила по острову. В целом же она росла обычным ребенком. Потом Маргарет съела орех грядущего, чтобы никогда не стареть.

Когда мать и дочь сравнялись в обличье — а случилось это за день до возвращения Вилли Джонса, — дочь тоже съела орех. Теперь они с матерью навсегда останутся на одно лицо, и даже голем не сможет их различить.

В ярости Вилли Джонс снова отправился к женщине.

— Я с самого начал знал, а теперь окончательно уверился, что ты и есть Маргарет. И сейчас я овладею тобой силой!

— Мы обе Маргарет, — возразила та. — Но я не та, что встретила тебя чуть раньше. Мы поменялись местами, пока ты разговаривал с големом. Мы обе в срединном состоянии, обе лежали в могиле, и ты не вправе прикоснуться ни к одной из нас, валлиец, ставший голландцем, потом малайцем и джилоло. Ты четырежды проклят древним духом. Сам дьявол не покусится на родных дочерей.

Последнее было ложью, но Вилли Джонс этого не знал.

— Тогда между нами будет вечная война! — объявил он. — Большой дом я превращу в дом ненависти и черепов. Отныне вам не сбежать отсюда, и та же участь ждет любого путника. Я буду убивать каждого, а из их черепов воздвигну памятник в вашу честь.

И Вилли Джонс съел кусок горькой коры с дерева казуа-рина.

— Забыл сказать, — спохватился Галли, — если человек съест кору этого дерева в гневе, то гнев никогда его не покинет.

— Если хочешь убивать путников, мы с моей матерью-дочерью приведем их в избытке. Мужчины будут стремиться сюда, невзирая на опасность. Я съем особое черепашье яйцо, и мужчины потекут к нам рекой, даже смерть их не остановит.

— Забыл сказать, — спохватился Галли, — что если женщина съест особое черепашье яйцо, то ни один мужчина не устоит перед ее чарами. Вижу, ты улыбаешься. Не веришь, что орех грядущего, кора казуарина и черепашье яйцо могут обладать такими свойствами? Сам ведь подростком пробовал наркотики. У нас на островах навалом этого добра, просто люди слепы, чтобы заметить. Я человек образованный, зря говорить не стану. Начитался брошюрок в ваших палатках. Всяких там «Физика без математики», «Космология без хаоса», «Психология без мозгов». Поверь магистру всех наук и предметов: снадобья и впрямь обладают магической силой. Помимо естественных наук есть науки сверхъестественные, повествующие о непознанных областях и легендах, и отрицать их нельзя.

— Думаю, ты и сам прекрасно видел, во что вылилась война между двумя Маргарет и Вилли Джонсом, — продолжал Галли. — Столетиями толпы мужчин прибывали на остров, не в силах противиться чарам двух красавиц. Вилли Джонс убивал каждого, а черепа складывал в кучу. Охота на приманку, да.

(Галли был добродушный туземец, хоть и обделен красотой. Работал на военной базе переводчиком. Помимо родного джилоло знал малайский, голландский, японский, английский и, как положено всякому рассказчику, арабский. Английский адаптировал по ситуации, мог повеселить австралийцев пародией на американцев, и наоборот).

— Да, да. Самая настоящая охота! Нас, как зверей, травили эти существа — шкура серая, глаза злющие, башка плоская, лапы как у грифона, вместо ногтей — когти, зубы могут шею перекусить. Они набросились на нас. Но плевать, все равно я туда вернусь. Мы и пяти минут не порезвились с красотками, как нагрянули эти твари. Говорю твари, потому что они мало похожи на людей. А если эта троица и была людьми, то свет не видел таких извергов. Но натравил на нас их человек из плоти и крови. От него так и веяло злобой. Твари бросились на нас и стали убивать…