Ларри Нивен - Мошка в зенице Господней [litres]

– А вы не пытались взглянуть на проблему с позиций военно-космического флота? Если ошибетесь вы, то вы потеряете некую информацию, а если ошибку допустят они, то опасность будет грозить всей Империи.

– Глупости! Одна планетка, населенная пришельцами? Как бы они ни были развиты, они не смогут причинить Империи вред, Дэвид!

– Да, Энтони, я с вами в принципе согласен. Хотя я не верю, что они такие простые и открытые, как мы думаем. Я долго размышлял…

– Ну и?.. – спросил Хорват. Ему нравился отец Харди. У него были оригинальные идеи.

Конечно, Харди умел убеждать собеседника, ведь этого требовала его профессия, но он не был типичным священником… впрочем, как и типичным военно-космическим долдоном.

Харди усмехнулся.

– Знаете, иногда я чувствую, что мошкиты завели меня в тупик. Лингвистическая археология? Я даже не изучил язык чужаков! Когда меня вызовет церковная комиссия, сомневаюсь, что наберется достаточно доводов, дабы прийти к конкретному решению. Должность корабельного священника отнимает у меня совсем мало времени, вот я и провожу дни и ночи, размышляя о мошкитах. – Он рассмеялся. – А еще я раздумываю о проблемах миссионеров, которые явятся сюда со следующей экспедицией…

– Значит, Церковь пошлет сюда миссию?

– А почему бы и нет? Никаких богословских возражений явно не предвидится! Да и бесполезно это, скорее всего… – Харди хихикнул. – Хотите расскажу анекдот? На Небесах встретились недавно почившие миссионеры. Они обсуждали свои достижения: кто-то говорил о тысячах обращенных, а кто-то хвастал целой планетой падших, которых вернул в лоно Церкви. Наконец, они повернулись к неприметному человечку и спросили, сколько душ он спас. «Одну», – ответил тот. Сейчас эту историю считают иллюстрацией морального принципа и честности, но вряд ли миссионерам на Мошке-1 удастся претворить его в жизнь.

– Дэвид, – вымолвил Хорват, и в его голосе прозвучала настойчивость. – У Церкви огромный авторитет, и имперские политики всегда прислушиваются к иерархам. А когда вы явитесь в Новый Рим, кардинал, естественно, сочтет ваш доклад чрезвычайно важным. Понимаете ли вы, что ваши выводы о мошкитах окажутся столь же влиятельными, как… В общем, ваши слова повлияют на политический курс по отношению к мошкитам больше, чем наши научные отчеты и даже военные донесения!

– Вы угадали, – кивнул Харди. – Энтони, влияние и власть меня не волнуют, но ситуация мне понятна.

– Хорошо. – Хорват не был настырным (или старался не быть, хотя иногда забывался. Впрочем, с тех пор как Хорват занялся администрированием, он научился бороться за бюджет). Он помолчал и сменил тактику. – Я хочу, чтобы вы помогли мне прямо сейчас. Я собираюсь забрать статуэтки с собой.

– А почему не весь корабль? – спросил Харди. – Я бы взял. – Он отхлебнул и прочистил горло. Гораздо легче говорить с мошкитами, чем об имперской политике. – Я заметил, что вы уделяете особое внимание именно статуэткам, – лукаво произнес он.

Хорват нахмурился.

– Да? Возможно…

– Скажите мне откровенно, вас не удивляет то, что иногда мошкиты просто-напросто отмалчиваются?

– Пожалуй, нет.

– А меня весьма удивляет.

Хорват хмыкнул и плеснул бренди себе, а потом и отцу Харди. Не имело смысла экономить алкоголь, его ведь тоже придется оставить на борту подарочного корабля.

– Они считают, что их сексуальная жизнь нас не касается. Может, они и правы. Но много ли подробностей открыли им мы ? – спросил Хорват.

– Много! – заявил Харди, у которого развязался язык. – И вот что я скажу… я прожил долгую и счастливую супружескую жизнь, конечно, я не эксперт в области человеческого счастья, но знаю достаточно и могу читать мошкитам лекции по культурным вопросам. Я не скрывал ничего и велел Салли Фаулер поступать точно так же. В конце концов, они – чужаки , и едва ли мы способны разжечь их похоть.

Хорват ответил задумчивой улыбкой.

– Дэвид, а почему адмирал требовал сжигать тела после похорон?

– И ведь никто не протестовал! Мы не хотим, чтобы чужаки анатомировали тела наших товарищей.

– Да. Мы ничего не собирались прятать, но нам противна мысль о чужаках, препарирующих наших погибших собратьев. Вот – единственное, в чем я согласен с Царем. Послушайте, Дэвид: может, мошкиты думают в том же ключе, когда мы спрашиваем их про размножение?

Харди почесал затылок.

– Хорошая мысль! Взять хотя бы некоторые человеческие сообщества: они относятся подобным образом к фотокамерам и боятся, что вместе со снимками чужак способен заполучить душу. – Он снова отпил бренди. – Но, Энтони, я в это не верю. Я не могу предложить ничего лучше, но и поверить у меня не получается. Что нам действительно нужно, так это долгая беседа с антропологом.

– Но адмирал не пускает Салли на корабль, – проворчал Хорват, но его гнев быстро улетучился. – Держу пари, Салли еще сердится.

Однако Салли не сердилась – свой словарный запас она исчерпала еще раньше. Пока Харди, Хорват и остальные с энтузиазмом изучали мошкитские подарки, ей приходилось довольствоваться голограммами и устными рапортами.

Но сейчас она не могла сосредоточиться. Обнаружив, что в пятый раз читает один и тот же абзац, Салли швырнула доклад на пол. Проклятый Род Блейн! Зачем было осаживать ее таким образом – и заставлять думать о нем!

В дверь каюты постучали, и Салли торопливо открыла.

– Да… Ой, здравствуйте, мистер Реннер.

– Вы ждали кого-то другого? – с улыбкой спросил Реннер. – У вас вытянулось лицо при виде меня, Салли. Не слишком лестно для меня.

Затем Реннер что-то неразборчиво пробормотал.

– Простите. Нет, я никого не ждала. Вы что-то сказали?

– Нет.

– Мистер Реннер, мне почудилось, что вы сказали про какое-то «угасание», – невпопад пролепетала Салли.

– Вы над чем-то работаете? – произнес Реннер, окидывая взглядом каюту.

Стол Салли, обычно содержавшийся в порядке, был завален бумагами, диаграммами и компьютерными распечатками. Один из докладов Хорвата лежал на полу возле переборки. Реннер усмехнулся.

Салли проследила за его взглядом и покраснела.

– Пожалуй, нет, – призналась она.

Реннер говорил ей, что собирается навестить Рода, и она ждала, когда о нем зайдет речь. Пауза затянулась, и Салли сдалась.

– Ладно. Я ничего не делаю, а как он?

– Он – мешок с битым стеклом.

– О!.. – заявление застало ее врасплох.

– Он потерял корабль, и ему очень плохо. Салли, не слушайте того, кто скажет вам, что потерять корабль – все равно что лишиться собственной жены. Потеря корабля сходна с гибелью вашей родной планеты.

– Думаете, я могу как-то помочь?

Реннер уставился на нее.