Ларри Нивен - Мошка в зенице Господней [litres]

– Как прошло?

Но у Уитбрида уже был наготове ответ.

– С переменным успехом. Худшие полтора часа я провел, пока мошкита глазела на меня. – Уитбрид встал, согнул колени и ссутулил плечи, как будто решил залезть в невидимый гроб высотой метр тридцать. – Полтора часа в такой позе! – Он снова сел. – Настоящая пытка! Я-то надеялся, что выберут тебя.

Стейли покраснел.

– Я тоже вызвался добровольцем.

– Вот что меня потрясло! Ты же принял капитуляцию «Дерзкого»!

– И позволил тому маньяку украсть мою бомбу!

Уитбрид опустил вилку.

– Ого!

– Ты не курсе?

– Конечно, нет. Думаешь, Блейн рассказал об этом экипажу? Ты был в шоке, когда вернулся с задания, и мы толком не понимали – почему.

– Теперь ты знаешь. Какой-то болван пытался отказаться от своих слов, но капитан «Дерзкого» не позволил ему, хотя и мог. – Стейли сжал кулаки. – Он буквально вырвал у меня бомбу! А я позволил! Я бы отдал все за возможность… – Стейли внезапно поднялся, но Уитбрид схватил его за руку.

– Сядь, – приказал он. – Я могу объяснить, почему тебя не выбрали.

– Ты умеешь читать мысли капитана? – По молчаливому соглашению оба говорили вполголоса.

Внутренние переборки на «Макартуре» поглощали звук, но в некоторых помещениях голоса всегда звучали четко, и любой мог услышать их диалог.

– Угадай-ка – хорошая практика для гардемарина, – буркнул Уитбрид.

– Но почему? Из-за той бомбы?

– В определенном смысле да. Ты стремился проверить себя, но и без того в тебе слишком много от героя, Хорст. Совершенная физическая форма, здоровые легкие – и ни следа чувства юмора.

– У меня есть чувство юмора.

– Неправда.

– Ты хочешь сказать, что его нет?

– Ни тени. Ситуация не требовала героя, Хорст. Нужен был человек, который не будет заморачиваться по поводу того, что выглядит нелепо в тех или иных обстоятельствах.

– Ты смеешься надо мной! Проклятье, никогда не могу понять, когда ты говоришь серьезно, а когда нет!

– Сейчас не самое подходящее время для шуток, Хорст. Я не могу объяснить. Ты и сам видел, верно? Салли говорит, я появился на экранах интеркомов – во всей красе – и вдобавок объемный.

– Да, – Стейли улыбнулся. – И мы увидели твою физиономию, когда ты начал ругаться. Но ты не застал нас врасплох. Изображение слегка дернулось, потом ты заорал на чужака, и аппаратура вышла из строя.

– А что бы сделал ты?

– Ну… что-нибудь другое. Полагаю, выполнил бы приказ, – ледяные глаза сузились. – Но точно не стал бы кричать.

– А как насчет выстрела из лазера в пульт управления? Чтобы обезопасить себя?

– Только после приказа.

– А может, ты бы прибегнул к языку жестов? Я несколько минут размахивал руками и надеялся, что меня поймут, но ничего не добился.

– Вот этого мы не видели.

– Ясно, – сказал Уитбрид, – Значит, требовался тот, кто будет выглядеть идиотом в любой ситуации. Вспомни, сколько раз ты слышал смех, пока я летел с мошкитом на «Макартур».

Стейли кивнул.

– Проехали, приятель. И вообще, лучше подумай о мошкитах. У нее есть чувство юмора, как ты думаешь? А понравится ли тебе, если мошкиты станут смеяться над тобой? Ты даже не можешь быть уверен, радуется она или нет: ты не представляешь, как звучит ее смех…

– А ты выглядел действительно нелепо.

– Для первого контакта было необходимо послать человека, способного узнать, смогут ли чужаки общаться с нами. Здесь не требовалось защищать честь Империи. Пройдет еще немало времени, прежде чем мы поймем, с кем мы столкнулись. Еще будет место героям, Хорст. Как бывает всегда.

– Угу, – промычал Стейли.

Он доел овсянку, встал и ушел, держась все так же прямо и оставив изумленного Уитбрида сидеть за столиком.

«Ладно, – подумал Уитбрид, – я честно старался. И, может быть…»

Комфорт на военном крейсере – относительная вещь. Каюта офицера-артиллериста Кроуфорда была размером с его откидную койку: когда та поднималась, в распоряжении хозяина оказывалась каморка и крошечная раковина, пригодная разве что для чистки зубов. Раскладывая койку перед сном, Кроуфорд был вынужден открывать дверь каюты. А еще, будучи человеком высоким, Кроуфорд научился спать, свернувшись клубком.

Но узкая койка и дверь с замком – вместо гамака или ряда из трех дюжин коек – это все же подобие комфорта. Кроуфорд пытался сохранить его, но был выселен. Сейчас он водворился на катере «Макартура», а его помещение заняла чужачка.

– Она чуть выше метра, – рассудительно вымолвила Салли Фаулер. – И она у вас поместится. Хотя… в какой же вы ютитесь маленькой комнатушке! Вы думаете, ей действительно будет уютно? Может, оставить ее в бывшей кают-компании?

– Я видел кабину ее корабля – ничуть не больше. Ей будет удобно, – сказал Уитбрид.

Было уже поздно, но он предпочел поговорить с Салли обо всем, что знал. Теперь, по крайней мере, у него будет отмазка, если Каргилл спросит, зачем он надоедает Салли.

– Полагаю, кто-то постоянно следит за ней по общей связи?

– Да, – подтверила Салли и пошла в кают-компанию ученых.

Уитбрид пошел за ней.

Часть помещения оказалась отгорожена сеткой, за которую поместили обеих малышек. Одна грызла кочан капусты, держа его четырьмя руками сразу, другая, беременная, с раздувшимся животом, играла с карманным фонариком.

«Прямо как обезьяны», – подумал Уитбрид. Он впервые получил возможность разглядеть этих крошек. Их густой мех испещряли желтые пятна, а у крупной чужачки шкура имела однородный коричневый оттенок. Четыре руки были почти одинаковыми (включая и количество суставов): пять пальцев – на левых руках и шесть – на правых. Верхние конечности отличались удивительной гибкостью, не свойственной людям. Да, и еще одна подробность: мышцы внешней левой руки крепились к темени. Зачем, если не для увеличения усилия при подъеме тяжестей?

Когда он насмотрелся на малышек, Салли отвела его к угловому столику, где громко о чем-то спорили биологи. Уитбрид взял кофе себе и Салли и спросил у девушки, что она думает о странной мускулатуре пришельцев. Не то чтобы это его заинтриговало, но следовало с чего-то начать…

– Мы считаем, что это рудимент, – произнесла она. – Они вроде бы не нуждаются в ней: их левые руки не приспособлены для тяжелой физической работы.

– Значит, они не обезьяны! Они отпрыски той большой мошкиты.

– Или кого-то еще. Джонатон, у нас есть две классификации, – Салли повернулась к экрану общей связи, и на нем появилось изображение мошкиты.

– Она выглядит веселой, – сказал Уитбрид и усмехнулся. – А мистеру Кроуфорду не понравится то, что она сделала с его койкой.

– Доктор Хорват не позволил никому ей мешать. Она может делать что угодно и с чем угодно, кроме интеркома.