Джек Вэнс - Златокожая девушка и другие рассказы

Бо тут же проникся галантностью и сделал шаг навстречу: «Давайте я вас подсажу!» Прикоснуться к ней, хотя бы на мгновение прижаться рукой к одной из этих грациозных молодых ног было бы истинным наслаждением! Девушка, казалось, его не услышала – взявшись за поручень, она без труда подтянулась и перескочила через него.

Подошел Саркейн. Раздраженным жестом приказав Бо вернуться к работе, он спросил у девушки: «Надо полагать, вы из семьи владельца – его зовут Тиннотт, насколько я помню?»

«Мой отец – командор Тиннотт. Я думала, родители уже прибыли. Вот-вот должны прилететь». Девушка говорила просто и беспечно – так же, как одевалась – и говорила с убеленным сединами Саркейну на равных, словно они были знакомы уже много лет.

«Вы – не городской бездельник. Где закалились?» – девушка имела в виду не поддающееся определению свойство, благодаря которому космополиты сразу узнавали друг друга.

«Там, сям, в самых разных местах, – ответил Саркейн. – Дольше всего работал на Слэйда в Зумбервальтах».

Девушка взглянула на бригадира с явным восхищением: «Значит, вы знали Воуда Скерри, Райбольта Тройла и остальных?»

«Да, мадемуазель, мы были хорошо знакомы».

«А теперь вы живете в Хэнте? – в голосе девушки прозвучало недоверчивое удивление. Губы Бо Хислдайна покривились. «Почему бы человеку не жить в Хэнте? – думал он. – Что в этом такого?»

«Я тут устроился ненадолго, – объяснил Саркейн. – В следующем году собираюсь на Тинкталу. Мой сын выращивает там новую станцию».

Девушка понимающе кивнула и повернулась, чтобы еще раз взглянуть на «орлиное гнездо»: «Я так волнуюсь! Мне никогда еще не приходилось жить в такой роскоши».

Саркейн снисходительно улыбнулся: «Там не так уж роскошно, мадемуазель – по меньшей мере не так роскошно, как привыкли жить снобы, – он махнул рукой в сторону Поднебесной Гавани. – Тем не менее поговаривают, что они завидуют обитателям „орлиных гнезд“».

«Значит, „орлиных гнезд“ не так уж много?»

«Их не может быть больше двух тысяч – таков закон. В противном случае они заполонили бы все небо, как медузы на мелководье. Каждый пошляк, каждый политик-плутократ захотел бы жить в „гнезде“. Нет, мадемуазель, „гнезда“ зарезервированы за кавалерами О. З. И. – так и должно быть. А вы здесь долго пробудете?»

«Не очень. У отца дела в Управлении, а я – пока мы здесь – займусь кое-какими исследованиями».

«А, так вы занимаетесь в Академии? Интересное учреждение. Я слышал, что они там на переднем краю всего на свете».

«Не сомневаюсь! Кстати, завтра я хочу навестить Исторический музей». Она указала на спускающееся аэротакси: «Вот они, наконец!»

Бо краем уха прислушивался к разговору, но продолжал работать и не опускал аппарат, пока Саркейн не направился навстречу выходившим из такси Тинноттам. Продвинувшись вдоль фланца вместе с шлифовальным аппаратом поближе к тому месту, где стояла девушка с медно-рыжими волосами, облокотившаяся на поручень, Бо покосился на нее и успел заметить пару гладких, стройных загорелых ног, а также обнажившуюся на мгновение часть бедра. Девушка не придавала значения его присутствию. Бо выпрямился во весь рост и придал лицу гипнотизирующее выражение мужественной отваги, не раз сослужившее ему добрую службу. Но девушка даже не заметила его; она прошла несколько шагов по палубе и позвала родителей: «Я здесь, но не знаю, как попасть внутрь!»

Бо задрожал от ярости. Вот как! Она не удостоила его взглядом! Значит, она принимала его за тупого работягу! Неужели она не видела, что он – не кто иной, как знаменитый Бодливый Бо Хислдайн, которого знал каждый встречный и поперечный на всем Северном Берегу, от высот Дипшоу до Сворлинг-парка?

Он сделал несколько шагов вдоль поручня, остановился рядом с девушкой и притворился, что нечаянно уронил ей на ногу разводной ключ. Она ойкнула от боли и удивления.

«Прошу прощения! – сказал Бо, не в силах сдержать ухмылку. – Вам очень больно?»

«Нет, не очень», – она взглянула на мазок грязной смазки, запачкавшей белую сандалию, после чего отвернулась и поспешила навстречу родителям, заходившим в «орлиное гнездо».

«Знаешь ли? – недоуменно сообщила она отцу. – Кажется, этот рабочий нарочно уронил мне на ногу какой-то инструмент».

Немного помолчав, Тиннотт заметил: «Надо полагать, он просто хотел привлечь твое внимание».

«Ему следовало бы придумать какой-нибудь другой способ… У меня все еще болит палец на ноге».

Через два часа, когда солнце уже опускалось к западному горизонту, Тиннотт поднял свое «гнездо» в воздух. Космические доки стремительно уменьшались внизу – черные корпуса, скелетообразные фермы звездолетов, эстакады, верфи, мостки и подъемные краны стали миниатюрными, как игрушки на столе. Луф петлял по ландшафту ленивыми излучинами горчично-серебристого оттенка, пересеченными сотнями мостов. На западе темнели высоты Дипшоу с их ступенчатыми террасами белых зданий, а дальше, к северу, простирались жилые пригороды, беспорядочно разделенные парками и озелененными бульварами. На востоке торчали ветхие небоскребы Старого Города, а на юге в неразберихе кучевых облаков проглядывало золотистое сияние – там парила, как сказочный замок фей, Поднебесная Гавань.

«Орлиное гнездо» медленно плыло по воздуху, озаренное закатными лучами. Супруги Тиннотты, Мервин и Джейда, вместе с дочерью Алисой смотрели вниз на город, облокотившись на поручень палубы.

«Ну вот, ты увидела древний Хэнт, – сказал Мервин Тиннотт. – Или по меньшей мере можешь получить о нем представление. Как он тебе нравится?»

«Дикий хаос! – отозвалась Алиса. – В любом случае, так кажется сверху. Здесь столько несогласованных элементов: Поднебесная Гавань, Старый Город, трущобы рабочего класса…»

«Не говоря уже о Джилливилле – он прямо под нами, – заметила Джейда. – А еще тут есть Университетская Станция и Квартал Инопланетян».

«А также высоты Дипшоу, Гошен и Речной Луг, Эльмхерст и долина Джубы».

«Вот именно, – сказала Алиса. – Лучше не пытаться оценить все это вместе с первого взгляда».

«Правильно! – похвалил ее Мервин Тиннотт. – Так или иначе, обобщениями занимается наше подсознание – весьма эффективный интегрирующий аппарат».

Алисе эта мысль показалась любопытной: «Как ты отличаешь обобщения от эмоций?»

«Никогда не задумывался над этим».

Алиса рассмеялась – ее позабавил капризный ответ отца: «Я пользуюсь подсознанием по мере возможности, но я ему не доверяю. Например, мое подсознание настаивает на том, что сегодня рабочий нарочно, тщательно прицелившись, уронил мне на ногу гаечный ключ. Мой здравый смысл отказывается этому верить».