Джек Вэнс - Повелители драконов. Последняя цитадель. Чудотворцы

«Разумеется, я никогда не посмел бы это сделать. Я всего лишь хотел бы заполнить пустоты у меня в шкафу».

Хусс одобрительно кивнул: «Чем не причина? У тебя, конечно, есть симулякр Исака Командора?»

Сэм Салазар опасливо покосился на учителя: «Он не оставляет следов. А если в помещении есть хотя бы открытая бутылка, он дышит, прикрывая рот рукой».

«Смехотворно! – воскликнул Хейн Хусс. – Чего ты боишься, Командор?»

«Предпочитаю соблюдать осторожность, – сухо ответил Командор. – Ты храбришься и пыжишься, но в один прекрасный день твой симулякр попадет в руки врага, и тогда ты пожалеешь о своем бахвальстве».

«Вот еще! Все мои враги сдохли – кроме одного или двух, а они не смеют высовываться». Хусс огрел Сэма огромной ладонью по плечу: «Завтра, ученик Салазар, тебе предстоят великие дела!»

«Какие именно?»

«Тебе уготована честь благородного самопожертвования. Лорд Фэйд вынужден просить у туземцев разрешения пройти через Дикий лес, а это уязвляет его гордость. Но просить придется. Завтра, Сэм Салазар, я назначу тебя проводником, ведущим лорда на переговоры – ты должен будешь находить капканные ямы, подпружиненные стволы, усеянные шипами, и крапивные силки прежде, чем они нанесут ущерб следующей за тобой важной персоне».

Сэм Салазар отступил на шаг, мотая головой: «Есть другие, гораздо более достойные кандидаты на эту должность! Я предпочитаю ехать в конце колонны на фургоне».

Командор жестом приказал ученику выйти из шатра: «Ты сделаешь то, что приказано. Оставь нас – мы довольно уже с тобой болтали».

Сэм Салазар удалился. Командор снова повернулся к Хуссу: «По поводу завтрашней битвы: Андерсон Граймз славится изобретательностью в том, что касается демонов. Насколько я помню, он разработал и успешно разрекламировал Понта, навевающего сон, Эверида, вызывающего гнев, и Дейна, внушающего страх. Нужно приготовиться – так, чтобы, сопротивляясь этим воздействиям, мы не нанесли друг другу нейтрализующий ущерб».

«Верно, – проворчал Хусс. – Я давно уже пытался убедить лорда Фэйда в том, что один чародей – по сути дела главный чародей – эффективнее группы чародеев, преследующих различные цели. Но он слишком честолюбив и не прислушивается к советам».

«Возможно, он хочет быть уверен в том, что, когда его главный чародей состарится, у него под рукой окажутся не менее талантливые специалисты».

«Будущее разветвляется множеством путей, – согласился Хейн Хусс. – Со стороны лорда Фэйда предусмотрительно заранее позаботиться о выборе моего преемника с тем, чтобы я обучил его на протяжении следующих лет. Я намерен оценить способности всех своих помощников и выбрать самого многообещающего. Завтра я поручу твоим заботам демонов Андерсона Граймза».

Исак Командор ответил вежливым кивком: «С твоей стороны мудро распределять ответственность. Когда преклонный возраст начнет сказываться на моих способностях, надеюсь, я сумею проявить такую же предусмотрительность. Спокойной ночи, Хейн Хусс. Пойду приведу в порядок маски демонов. Завтра Кейрил должен стать властелином на поле боя».

«Спокойной ночи, Исак Командор».

Командор выскользнул из шатра, а Хусс уселся на табурет. Из-за входной завесы выглянул Сэм Салазар.

«Что тебе нужно? – прорычал Хусс. – Что ты бродишь вокруг да около?»

Сэм поставил на стол манекена: «Не хочу больше играть с этой куклой».

«Ну и выбрось ее в канаву! – ворчливо отозвался Хейн Хусс. – Перестань раздражать меня глупыми шутками. Тебе удалось привлечь к себе мое внимание, но ты не можешь перейти ко мне из труппы Командора без его недвусмысленного разрешения».

«А если я получу такое разрешение?»

«Ты навлечешь на себя гнев Командора; он откроет свой шкаф, чтобы наказать тебя. В отличие от меня, ты не защищен от порчи. Рекомендую тебе довольствоваться тем, что имеешь. Исак Командор – опытный чародей и многому может тебя научить».

Сэм Салазар не был убежден: «Несмотря на всю свою опытность, чародей Командор относится с нетерпимостью к новым идеям».

Хейн Хусс тяжеловесно повернулся на табурете и смерил Салазара прозрачными, как вода, глазами: «О каких новых идеях ты говоришь? О своих собственных?»

«Об идеях, новых для меня – и, насколько я знаю, для Исака Командора тоже. Но он не говорит ни „да“ ни „нет“».

Хусс вздохнул и устроил поудобнее свою монументальную тушу на табурете: «Говори же! Расскажи, в чем заключаются эти идеи, я смогу оценить их новизну».

«Прежде всего я размышлял по поводу деревьев. Они чувствительны к свету, влаге, ветру, давлению. Чувствительны – то есть чувствуют. Может ли человек связаться с душой дерева и познать его ощущения? Если дерево обладает сознанием, такая способность могла бы оказаться полезной. Человек мог бы выбирать деревья своими часовыми в стратегически важных местах и вселяться в них по своему усмотрению».

Хейн Хусс скептически отнесся к такой гипотезе: «Любопытное наблюдение, но практически нецелесообразное. Для чтения мыслей, внушения одержимости, телепатического зрения и прочих взаимодействий такого рода требуется, в качестве основного исходного условия, психическая совместимость. Умы должны быть способны к отождествлению в некой определенной среде. Если между ними нет такого симпатического подобия, между ними нет связи. Дерево полярно противоположно человеку; представления дерева и человека несоизмеримы. Поэтому что-то большее, нежели едва уловимый намек на взаимопонимание, следует рассматривать, как настоящее чудо волшебства».

Сэм Салазар горестно кивнул: «Я это понимаю. И в свое время надеялся приобрести способность к такому отождествлению».

«Для этого тебе пришлось бы превратиться в растение. Дерево же, несомненно, никогда не станет человеком».

«Я рассуждал таким же образом, – сказал Сэм. – Зашел один в рощу и выбрал высокое хвойное дерево. Погрузил ступни в лесную подстилку и стоял там голый, молча, под солнцем, под дождем – на рассвете, в полдень, в сумерках, в полночь. Изолировал ум от человеческих мыслей, закрыл глаза, чтобы ничего не видеть, заткнул уши, чтобы ничего не слышать. Ничего не ел, впитывая только солнечный свет и дождь. Пустил корни из ног, вырастил ветви из торса. Тридцать часов я простоял, а через два дня – еще тридцать часов и еще через два дня – снова тридцать часов. Превратился в дерево настолько, насколько это возможно для существа из плоти и крови».

В глубине груди Хейна Хусса послышалось громкое басовитое бульканье – рассказ ученика позабавил его: «И тебе удалось отождествиться с деревом?»

«Ничего особенного не получилось, – признался Сэм Салазар. – В какой-то мере я чувствовал то, что чувствовало дерево: воздействие света, покой темноты, прохладу дождя. Но визуальных или слуховых ощущений не было. Никаких. Тем не менее, я не сожалею об этой попытке. По меньшей мере она позволила мне научиться самодисциплине».