Джек Вэнс - Отпрыск Древа. Жилища Исзма

Гудение вагонетки успокаивало. Веки Фарра смежались, он задремал.

И встрепенулся, часто моргая. Темная, фантасмагорическая история! Но такова была действительность. Фарр заставил себя трезво сосредоточиться. Но ум отказывался логически мыслить, планировать. Стимулы потеряли побуждающую силу. Здесь, в вагонетке подземки, в нормальной, разумной обстановке, убийство казалось невозможным…

Только один человек на Земле мог ему помочь: К. Пенче, земной агент-посредник по продаже жилищ Исзма, человек, которому Омон Божд привез плохие вести.

Вагонетка задрожала, покачнулась и поехала по основному туннелю подземки, ведущему к океану. Она повернула еще пару раз, пробираясь по лабиринту местных ответвлений туннеля и, наконец, плавно остановилась.

Дверь рывком раздвинулась; швейцар в униформе помог Фарру выйти на платформу. Фарр зарегистрировался в кабинке напротив с помощью стереофона; лифт поднял его на семьдесят метров к поверхности, а потом еще на сто двадцать метров – к уровню его номера. Его провели в продолговатое помещение с приятным интерьером оливково-зеленых, соломенно-желтых, рыжевато-коричневых и белых тонов. Одна из стен – сплошное прозрачное стекло – открывала вид на Санта-Монику, Беверли-Хиллз и океан. Фарр удовлетворенно вздохнул. Жилища Исзма были во многих отношениях достопримечательны, но ни в коем случае не могли заменить отель «Имперадор».

Фарр принял ванну, плавая в горячей воде, слегка ароматизированной лаймом. Пульсирующие струи прохладной воды ритмично массировали ноги, спину, ребра, плечи… Фарр едва не заснул снова. Днище ванны осторожно поднялось в вертикальное положение, чтобы ему легче было встать. Потоки воздуха удалили влагу; ультрафиолетовая лампа приятно обожгла его кратковременной вспышкой.

Выйдя из ванной, Фарр нашел на столе ожидавший его высокий бокал виски с содовой – не полтонны, конечно, но вполне достаточно. Он встал у окна, попивая виски и радуясь ощущению полного утомления.

Всходило Солнце; золотистые лучи омывали, как прибой, огромные пространства всемирной столицы. Где-то там, в роскошном районе, который издавна называли Сигнальным холмом, проживал К. Пенче. Фарр почувствовал некоторое замешательство. «Странно! – подумал он. – Почему именно К. Пенче кажется мне решением всех проблем?» Что ж, он узнáет, так оно или нет, когда встретится с дельцом.

Фарр поляризовал окно; солнечный свет пропал. Установив будильник настенных часов на полдень, он лег в постель и погрузился в сон.

Окно деполяризовалось: номер заполнился дневным светом. Фарр проснулся, присел в кровати и протянул руку, чтобы взять меню. Отметив кофе, грейпфрутовый сок и яичницу с беконом, он вскочил с постели и подошел к окну. Крупнейший город мира простирался вдаль настолько, насколько мог видеть глаз; белые шпили расплывались в коричневатой дымке, всюду чувствовался трепет коммерции и жизни.

Из стены выдвинулись сиденье и столик с завтраком. Отвернувшись от окна, Фарр присел и подкрепился, включив программу новостей. На какую-то минуту он забыл о невзгодах. Долгое отсутствие заставило его интересоваться событиями, на которые год тому назад он, скорее всего, не обратил бы внимания. Он ощутил волну бодрости, даже радости. Приятно было вернуться на Землю!

Голос диктора произнес: «А теперь – о новостях из далекого космоса. Нам только что сообщили, что на борту звездолета „Андрей Симиц“ погибли два пассажира – якобы миссионеры, возвращавшиеся после служения в группе Моттрама…»

Фарр смотрел, забыв о завтраке – к нему возвращалась становившаяся привычной подавленность.

Диктор дал краткое описание ситуации на звездолете. На стереоэкране появилась модель «Андрея Симица» – сначала вид снаружи, потом в разрезе, со стрелкой, указывавшей на «каюту смерти». Каким приятным, беззаботным тоном говорил об этом комментатор! Каким мимолетным и незначительным было для него это убийство!

«Обе жертвы и убийца, – продолжал диктор, – опознаны как члены печально знаменитой преступной группировки „Гром и молния“. По всей видимости они посетили Исзм, третью планету Хи Возничего, и пытались похитить фертильное дерево…»

Появились трехмерные изображения супругов Эндервью и Пола Бенгстона. Фарр выключил экран и задвинул стол в стену. Поднявшись на ноги, он снова подошел к окну и взглянул на город. Срочно нужно было увидеться с Пенче.

Из шкафчика для постояльцев второго размера он выбрал белье, костюм из бледно-голубого волокна и новые сандалии. Одеваясь, он планировал в уме свой день. Прежде всего, конечно – Пенче… Застегивая сандалии, Фарр нахмурился. Что он скажет этому Пенче? И почему бы Пенче беспокоился по поводу его, Фарра, проблем? Что мог для него сделать торговый агент? Монополия Пенче зависела от исзиков – вряд ли он стал бы рисковать ухудшением отношений с клиентами.

Фарр глубоко вздохнул и отбросил назойливые, неприятные мысли. Как бы это ни было нелогично, он несомненно должен был обратиться к К. Пенче. Он был в этом совершенно уверен, нутром это чувствовал.

Одевшись, Фарр подошел к стереофону и набрал номер управления К. Пенче. Появилась эмблема Пенче – стилизованное исзикское жилище, пересеченное вертикально растянутыми жирными буквами: «Жилища К. Пенче». Побуждаемый инстинктивной осторожностью, Фарр не прикоснулся к кнопке сканера – его изображение не передавалось в управление Пенче.

Женский голос произнес: «Предприятия К. Пенче».

«Говорит… – Фарр запнулся и решил не называть себя. – Соедините меня с господином Пенче».

«Кто говорит?»

«Мое имя не подлежит разглашению».

«По какому делу вы к нам обратились?»

«Это тоже конфиденциальная информация».

«Я соединю вас с секретаршей господина Пенче».

Появилось изображение апатично очаровательной молодой женщины. Фарр повторил запрос. Секретарша смотрела на экран: «Передайте ваше изображение, будьте добры».

«Не могу, – отказался Фарр. – Мне нужно поговорить непосредственно с господином Пенче».

«Боюсь, что это невозможно, – парировала секретарша. – Анонимные звонки не допускаются нашими правилами».

«Сообщите господину Пенче, что я только что прибыл с Исзма на звездолете „Андрей Симиц“».

Секретарша повернулась и произнесла несколько слов в микрофон. Через секунду ее лицо растворилось: на экране возникла физиономия Пенче – тяжеловесное, властное лицо, чем-то напоминавшее компонент тяжелого оборудования. Зрачки горели в глубоких прямоугольных глазницах, рот был окружен напряженными жилистыми мышцами, брови язвительно изогнулись. Выражение на этом лице нельзя было назвать ни приятным, ни неприятным.

«Кто говорит?» – спросил К. Пенче.