Джек Вэнс - Лунная Моль и другие рассказы

Профессор Козмин, сидевший неподалеку – его отделяли от Генча два стола – опустил голову, внимательно разглядывая содержимое своей тарелки.

Судя по всему, Генч нервничал – когда он закрывал застежку скафандра, у него дрожали пальцы. Он вышел на равнину. Прямо над головой блестела Звезда Салвена; погибшие корабли выглядели, как модели на столе, не имеющие никакого отношения к человеческой реальности.

«Морж E» находился в полутора километрах к югу от базы. Напряженно выпрямившись, Генч шагал по равнине, время от времени оглядываясь по сторонам – вокруг были другие исследователи и техники, но в скафандрах их невозможно было распознать. По пути Генч проходил мимо «Большого голубого» звездолета, воткнувшегося носом в равнину, и повернул, чтобы пройти рядом с ним. Он еще раз оглянулся через плечо – в поле зрения никого не было – после чего взглянул вверх, на опасно накренившийся корпус огромного корабля. «Безопасность? – подумал он. – Волков бояться – в лес не ходить». Он проник через разлом корпуса в красочное сплетение деформированных балок, пластин, мембран и волокон.

Профессор Козмин, видевший издалека, как Генч направился к «Большому голубому» кораблю, трижды едва заметно кивнул большой головой: «Что ж, посмотрим, посмотрим». Он направился на север, к кораблю «Морж B», и через некоторое время остановился перед его разрушенным корпусом: «Вход? Вот он… Теперь на вторую палубу… Неожиданная архитектура. Какая причудливая расцветка… Гмм. Помещение №11. Порядковые числительные легко распознаются. Вот «1» – одна черточка. А вот и «2»». Козмин шел по коридору: «6»… «7»… Странно. «10». А где «8» и «9»? Что ж, неважно. Может быть, эти числа предвещали неудачу. Но вот помещение №10, а за ним – №11. Ага!» Козмин сдвинул в сторону панель и зашел в помещение №11.

Звезда Салвена спустилась по диагонали к серому горизонту и скрылась; в ту же секунду равнина погрузилась во мрак. Ни Генч, ни Козмин не вернулись к ужину. Стюард сообщил об этом директору Дрю.

Дрю взглянул на пустующие места за столами: «Полагаю, что нам придется отправить людей на поиски. Профессор Генч, несомненно, решил обследовать „Большой голубой“ звездолет. А профессора Козмина, скорее всего, мы найдем за работой в корабле „Морж B“».

Падение тяжелой металлической балки причинило профессору Генчу перелом ключицы, сотрясение мозга и шок. Генч утверждал, что профессор Козмин нарочно переместил балку так, чтобы она упала на любого, кто зайдет в рубку управления «Большого голубого» звездолета.

«Неправда! – взревел профессор Козмин, сломавший обе ноги в результате падения через пол помещения №11 на второй палубе корабля „Морж B“. – Вам недвусмысленно запретили проникать в „Большой голубой“ звездолет. Почему бы я стал устраивать ловушку там, куда запрещено заходить? И как насчет подлой западни, с помощью которой вы надеялись меня убить? Ага! Но я оказался сильнее, чем вы думали! Я успел схватиться за край пола и замедлил падение! Несмотря на все ваши усилия, я выжил!»

«Вы смогли выжить, несмотря на всю вашу глупость, – презрительно усмехнулся Генч. – У „моржей“ по два пальца на четырех руках, они пользовались восьмеричной системой исчисления. Вы зашли в помещение №9, а не №11. Такому тупице, как вы, да еще с наклонностями убийцы, нет места среди ученых! Мне повезло, что я еще жив!»

«Если бы я не переломал ноги, я раздавил бы тебя, как таракана!» – кричал профессор Козмин.

Директор Дрю вмешался: «Господа, успокойтесь! Упреки бесполезны – скорее, вам надлежало бы выражать раскаяние. Надеюсь, вы понимаете, что ни один из вас теперь не сможет возглавить группу расшифровки текстов».

«Неужели? А почему нет?» – фыркнул Генч.

«Боюсь, что в сложившихся обстоятельствах я никак не смогу порекомендовать ни одного из вас».

«И кого же назначат руководителем группы? – потребовал ответа Козмин. – В этой области не так уж много выдающихся специалистов».

Дрю пожал плечами: «Будучи математиком, должен признаться, что расшифровка текстов представляется мне привлекательной проблемой – хотя бы качестве логического упражнения. Вполне может быть, что меня уговорят занять эту должность. Честно говоря, для меня это может быть единственная возможность продолжить участие в проекте». Доктор Дрю вежливо откланялся и вышел из лазарета.

Несколько минут профессора Генч и Козмин молчали. Затем Генч сказал: «Достопримечательно. В высшей степени. Я не устраивал западню в помещении №9. Не скрываю – я заметил, что панель в полу можно было открыть предварительно, из коридора… После чего человек, заходящий в помещение №9, оказался бы в опасной и унизительной ситуации… Странно!»

«Гмм! – проворчал Козмин. – Действительно, странно…»

Профессора помолчали еще некоторое время, после чего Козмин произнес: «Конечно, я не могу сказать, что невиновен на все сто процентов. Я догадывался, что, если вы отважитесь проникнуть в „Большой голубой“ звездолет, вам объявят выговор. Но я не перемещал никаких балок».

«Достопримечательно! – повторил профессор Генч. – Загадочная ситуация… Хотя мне приходит в голову одна возможность…»

«Какая именно?»

«Кто мог хотеть нашей смерти?»

«Математик считает простейшее решение задачи самым элегантным», – размышлял вслух профессор Козмин.

«Исключение неизвестных величин», – задумчиво произнес профессор Генч.

Из «Воспоминаний и размышлений» Алана Робертсона

«Нередко приходится слышать, как меня называют величайшим благодетелем человечества – хотя шутники иногда награждают тем же титулом первородного Змея. Учитывая все «за» и «против», не могу на самом деле опровергнуть это суждение. Мне гарантировано место в истории; мое имя останется в веках так, как если бы оно было начертано нестираемыми буквами на небесах. Все это, на мой взгляд, абсурдно, но вполне объяснимо. Я даровал людям несметные богатства. Я истребил лишения, голод, перенаселение, дефицит жизненного пространства – упразднены все первопричины раздоров. Я предоставляю человечеству свои дары безвозмездно и с радостью, хотя, будучи человеком разумным (в отсутствие других ограничительных факторов) считаю, что не могу полностью выпустить из рук бразды правления – ибо с каких пор животных, именуемых человеческими существами, можно было похвалить за самоотречение и самоконтроль?

Наступает эра изобилия – время новых забот и треволнений. Пороки прошлого остались позади; теперь надлежит решительно предотвратить пышный расцвет новых – возможно, неестественных – пороков».