Йен Макдональд - Дорога запустения [= Дорога отчаяния] [litres]

– Реальность, железная дорога и плетение. Эва с ее гобеленом близка, но ей не хватит нитей, чтобы соткать истории других Дорог Запустения. Я – одна из таких отшелушенных историй; я не существовал бы вообще, если бы не великая буря времени – она на миг распахнула завесы между нашими реальностями и дала мне выйти из моей нереальности, моего альтернативного плетения, и отправиться в путешествие.

– Но как ты смог…

Пять бобовых пальцев распрямились в знак мира и тишины.

– Мы знаем о времени больше, чем вы. Потерпи, мой рассказ почти завершен. В другом времени ты пересек Великую Пустыню и, достигнув ее зеленой границы, поселился в маленькой общине Французишко; это городок похож на Второзаконие, откуда ты бежал, только его жители не клеймили тебя бесом, колдуном и пожирателем детей.

– Отрадно слышать.

За окном поднимался ветер; в переулках вокруг дома Манделий носились призраки и пыль.

– То, что мы были твоими поводырями – кстати, это был не я, – заронило в тебе искру восхищения странным цветом нашей кожи. «Зеленые люди, – думал ты, – как такое может быть?» Ты искал, экспериментировал, исследовал; короче говоря, а я должен говорить короче, ибо склонен к словоблудию, ты получил штамм симбиотических вегеплазм: в соединении с человеческим кровотоком они фотосинтезировали пищу из воды, солнечного света и микроэлементов, как это делают наши сессильные укорененные родственники. – Зеленое существо подставило пытливому взору д-ра Алимантандо яблочно-зеленую спину. – Заметь: нет дырки в заднице. Мы слегка модифицировали твою изначальную конструкцию, убрав кое-что и добавив гермафродитизм… сомневаюсь, впрочем, что ты распознал психологический полиморфизм, из-за которого я кажусь тебе множеством разных вещей, и Глубинное Сознание, посредством которого мы наравне с нашими сессильными родственниками, растениями, смотрим на Вселенную прямо, а не через аналогии и аналоги человеческого восприятия, и способны оттого манипулировать пространством и временем.

То ли высверк серебристого лунного кольца, то ли вмятина хроновероятности и парадокса: черты зеленого существа делались все более человеческими, все менее зелено-чужаческими.

– Но только этого не случилось, – посетовал д-р Алимантандо. – Я не пересек Великую Пустыню, и вы не появились.

– Лучше сказать: радикально переменились вероятности. У того, кто вел тебя через Великую Пустыню, значительно уменьшились, у меня – значительно увеличились. Линии времени сходятся, помнишь? Дело в том, что комета летела, три года рдела, на день не успела. После того, как ты покинул Дорогу Запустения, история немного изменилась: места, времена, персонажи – но мировые линии сходятся. – Пальчиковые экспрессы столкнулись лоб в лоб на нарисованной мокротой магистрали. – Зеленые существа вновь появятся, как Афродита из раковины, из твоего лба, д-р А., и поскачут по времени в поисках дружественной эпохи и цивилизации. Их ведь, знаешь, преследовали. Коричневую, желтую, красную, черную, даже грязно-белую кожу мир принять готов, но зеленую? Зеленую?

– Но вы сами раскрыли мне секрет Темпорального Перевертывания, а это ключ к хронодинамике; так я спас Дорогу Запустения от кометы… и уничтожил вас.

– Весьма логично, мой добрый доктор, но не совсем верно. Ты не истребил нас, ты дал жизнь мне. Я – продукт запущенного тобой потока событий.

– Твоя загадочность становится утомительной.

– Терпение, мой добрый доктор, терпение. Видишь ли, я не то зеленое существо, что вело тебя по Великой Пустыне. Ты рассоздал его, бедное дитя, хотя, я полагал, он может возродиться и вновь повести тебя по пустыне гравия, пустыне камня и пустыне песка. Линии времени сходятся. Нет, я – совершенно другое зеленое существо. Может, ты меня уже встречал? – Д-р Алимантандо изучил виридиановые черты, казавшиеся слегка знакомыми: воспоминание, безадресное узнавание, изваянное в нефрите.

– А теперь – совсем неприемлемая часть вечера, – объявило зеленое существо. – Хотя меня быть не должно, я – есть. Значит, для меня обязан найтись особый научный довод; чудотворная причина. – Зеленое существо балансировало на одной ноге. – Одна нога, десять ног, тысяча ног, миллион ног; все ноги науки не удержат мир в равновесии, если их не подпирает нога чудес. – Существо поставило вторую ногу на пол, поклонилось, выпрямилось. – Наука, если в ней нет того, чего она не может объяснить, – не наука в принципе.

– Суеверная чушь.

– Эти живущие в джунглях древесники, к которым ты заглядывал, – у них тоже есть наука, изучение неизучаемого. То, что мы зовем мистикой и магией, науки о высших порядках структуры, которая оседает сладким нектаром на витках Спирали Сознания, – вот что их интересует. Они исследуют неисследуемое, чтобы узнать неузнаваемое; чем хорошо знать только то, что можно узнать?

– Твои загадки и задачки зверски заковыристы, – сказал д-р Алимантандо раздраженно-колюче.

– Аллитерация! Обожаю аллитерацию! Хочешь загадку? Вот тебе загадка: как меня зовут?

Д-р Алимантандо досадливо фыркнул и сложил руки на груди.

– Мое имя, добрый доктор. Узнаешь мое имя – узнаешь все. Подсказка: это настоящее имя, а не куча букв и чисел, и имя это человеческое.

И ровно потому же, почему не склонные к таким забавам люди не в силах противиться игре «Сижу и Глазиком Гляжу», д-р Алимантандо принялся угадывать имя. Он угадывал, и угадывал, и угадывал во мраке и хладе ночи, однако зеленое существо, которое восседало на корточках посреди липких железнодорожных веток и неуместно привыкало к течению минут и часов, лишь мотало зеленой головой и говорило «нет-нет-нет-нет-нет». Д-р Алимантандо угадывал до хрипоты, до первого зарева зари на краю мира, но зеленое существо все твердило «нет-нет-нет-нет-нет».

– Еще одну подсказку, – прокаркал д-р Алимантандо.

– Подсказка-подсказка, – пропело зеленое существо. – Будет тебе подсказка. Это имя, распространенное на твоей старой доброй родине, друг. Я – человек из зеленого Второзакония. – И д-р Алимантандо перечислил все фамилии, которые помнил со времен второзаконной юности.

– …Арумангасендо, Амаганда, Дзингансенг, Санусангендо, Итигансенг… – а зеленое существо по-прежнему мотало головой (с каждым слогом привыкая к перекатывающимся на языке второзаконным именам) и говорило «нет-нет-нет-нет-нет». Когда мир высвободил краешек из-под диска солнца, воображение д-р Алимантандо иссякло, и он сказал:

– Сдаюсь.

– Все перечислил?

– До единого.

– Не совсем так, добрый доктор. Одно имя ты не назвал.

– Да, я знаю.

– Так назови его.

– Алимантандо. – И зеленое существо протянуло руку, и коснулось пальцем пальца д-ра Алимантандо, и эта рука была его рукой, и вспышка зеленого света высветила самое сердце тайны. Кольцо Времени, великая Шестерня, в которой кружатся все вещи, должно быть, излечилось от ран, которые д-р Алимантандо нанес ей, играя с историей. За внешним ободом кольца, у его центра струилось чудесное: оно вторглось во время, чтобы зеленые существа осуществились, и ради такого сделало его его же созданием. За эоны отсюда один из сыновей будущего поведет его по собственным следам по Великой Пустыне: то зеленое существо – не зеленое существо, стоящее сейчас перед ним; оно – его будущее я. Теперь д-р Алимантандо знал, откуда взялись каракули, нацарапанные красным мелом. Он даровал себе свое величайшее желание и, поступив так, забросил самого себя на зеленую хронодинамическую карусель, которая сперва унесла д-ра Алимантандо далеко от предназначения стать отцом зеленых существ, но со временем доставила его к этому чудесному моменту творения. Великая Шестеренка исцелена и обрела цельность. Будущее заверено, прошлое непреложно.